Александр Львович Нарышкин был настоящим русским барином. В то время он занимал должность директора Императорских театров. Любил хорошо поесть и угостить своих многочисленных гостей. Отличался остроумием и находчивостью в словесных баталиях и с удовольствием приглашал к себе таких же острословов. А Мария Алексеевна, по отзывам гостей, искусно лепила бюсты и барельефы. Артисты, художники, музыканты, литераторы чувствовали себя у Нарышкиных как дома. На даче Нарышкиных часто устраивались балы, давались спектакли. В солнечную погоду вестовая пушка, стоявшая перед домом, сама собой стреляла (с помощью лучей солнца), возвещая о наступлении полдня.
Семен Романович не был в восторге от того, что Михаил зачастил к Нарышкиным. «Вы имеете прекрасный характер, вы чувствительны к дружбе, — писал он сыну. — Ваша тетя свидетельствует об этом. Вы часто проводите вечера у нее, не замечая, каким караван-сараем является ее дом. Это Ноев ковчег: здесь встречаются люди с самым разным воспитанием»7. Но Михаил продолжал бывать у своих хлебосольных родственников.
Семен Романович и Александр Романович решили не вмешиваться в выбор Михаилом рода занятий. Но если он выберет что-то, то, говорили они, должен следовать поговорке — «не давши слова — крепись, а давши слово — держись». Вскоре отец узнал, что сын намерен стать военным.
Михаил написал отцу, что хочет вступить во французскую армию, чтобы поскорее принять участие в военных действиях. Семен Романович решительно воспротивился этому намерению сына. Он объяснил, что Россия легко может стать противницей Франции, и тогда он, русский волонтер, окажется во французской тюрьме. Лучше уж вступить в португальскую армию или отправиться воевать в Грузию. «В Грузии вы тоже увидите войну, так как в этой стране никогда не бывает спокойно». Кроме того, в Грузии можно будет познакомиться с войной в горах, а это редкость, и познакомиться заодно с южной частью России8.
В доме Нарышкиных Михаил сблизился с молодыми офицерами лейб-гвардии Преображенского полка, членами любительского литературного кружка. Многие из них и сами сочиняли. А поручик полка Сергей Никифорович Марин имел широкую известность как поэт-сатирик, автор лирических стихотворений и эпиграмм. Знакомство Михаила с Мариным и с его приятелем Дмитрием Васильевичем Арсеньевым очень скоро переросло в дружбу.
С. Н. Марин и Д. В. Арсеньев и другие поручики и штабс-капитаны Преображенского полка были старше Михаила Воронцова на пять-шесть лет, но они приняли его в свою компанию как равного. Более того, спустя некоторое время он стал душой литературного кружка офицеров. И это не случайно. Если, по словам Ростопчина, Михаил о многих вещах судил лучше своего батюшки, то тем более превосходил в знаниях товарищей по полку.
