Еще через четверть часа оба разведчика, чистые, розовые и красивые, сидели за столом и… есть не могли, столько было чего рассказывать.
Назаров поражался, делал большие глаза, радовался и скорбел, вскрикивал и смеялся — переживал все случайности военной удачи.
Только что пообедали, прибежал Сережа.
— Где наши герои? Выходите сейчас же, парламентеры придут…
— Парламентеры? — Назаров серьезно оправил рубаху. — А мне можно посмотреть?
Северная армия выстроилась в полном составе для встречи парламентеров. Трубача, правда, своего не было, но зато на вершине Мухиной горы стояло северное знамя!
Но раньше, чем пришли парламентеры, пришла мать Олега и обратилась к северянам:
— Где Олег? Он с вами был?
Сережа уклонился от ответа:
— Вы ж не разрешили ему играть.
— Да, но отец позволил ему посмотреть…
— У нас его не было…
— Вы его видели, мальчики?
— Он там торчал, — ответил Левик. — Его в плен взяли.
— Кто взял в плен?
— Да эти… южные…
— Где это? Где он сейчас?
— Он изменник, — сказал Митя. — Он им все рассказал, а теперь боится сюда приходить. И пусть лучше не приходит!
Куриловская с тревогой всматривалась в лицо Мити.
Митя сейчас сиял чистым золотом яблоком головы, и его глазенки, острые и напористые, теперь не казались наглыми, а только живыми и остроумными. Назаров с интересом ожидал дальнейших событий, он предчувствовал, что они будут развиваться бешеным темпом. Из своей квартиры, пользуясь хорошим вечером, вышел и Кандыбин. Он недобрым глазом посматривал на нового, остриженного Митю, но почему-то не спешил демонстрировать свои родительские права.
Куриловская в тревоге оглядывалась, подавленная равнодушием окружающих к судьбе Олега. Она встретила любопытный взгляд Назарова и поспешила нему.
— Товарищ Назаров, скажите, что мне делать? Нет моего Олега. Я прямо сама не своя. Семен Павлович еще ничего не знает.
— Его в плен взяли, — улыбнулся Назаров.
— Ужас какой! В плен! Куда-то потащили мальчика, что-то с ним делают! Он и не играл совсем.
— Вот то и плохо, что не играл. Это напрасно вы ему не позволили.
— Семен Павлович против. Он говорит: такая дикая игра!
— Игра не дикая, а вы сами поставили его в дикое положение. Разве так можно?
— Товарищ Назаров, мало ли мальчишки чего придумают? А только у них своя жизнь…
В это время калитка впустила торжественную тройку парламентеров, а четвертым вошел и Олег Куриловский, измазанный, заплаканный и скучный. Мать ахнула и бросилась к нему. Она повела его домой, он шел рядом и хныкал, показывал пальцем на мальчиков.
