Отстойно, — сказала Любка Крутая, выслушав рассказ. — И что теперь?
Завтра меня в детдом отправят.
Обломно. Была я как-то раз в детдоме. Прямо скажем — не фонтан. На завтрак там — хлеб с водой, на обед — вода с хлебом, а на ужин — фига с маслом.
А-а, мне до фонаря, — обреченно заявил Тимыч.
Что до фонаря? — спросила Любка.
Да все.
Если тебе до фонаря, то поезжай лучше к родичам.
К каким родичам? У меня же больше нет никого.
— Я имею в виду — к родителям. Тимыч недоуменно посмотрел на Крутую.
Куда это — к родителям? В морг, что ли?
Не в морг, а на Тот Свет. Не повезло на Этом, может, на Том повезет.
Очень остроумно, — : угрюмо буркнул Тимыч.
А я не острю, — серьезно ответила Любка. — Ты что, не знаешь про станцию «Мартышкино»?
Про какую станцию «Мартышкино»?
Метровскую. С которой можно на Тот Свет уехать. Надо сесть в последний вагон любого поезда и произнести заклинание: «Кто не курит и не пьет — тот здоровеньким помрет».
И что будет?
Приедешь на Тот Свет.
Фигня! — поморщился Тимыч.
Ничего не фигня, — убеждала его Крутая. — Моя бабушка ездила на Тот Свет. К дедушке в гости.
Не прикалывайся.
Я не прикалываюсь. Поехали. Сам убедишься.
— Ну поехали, — согласился Тимыч.
Через пять минут они уже были у входа на станцию «Мартышкино», через десять — на эскалаторе, через пятнадцать — на платформе, а через двадцать — в вагоне метро.
— «Кто не курит и не пьет — тот здоровеньким помрет», — хором произнесли заклинание Любка и Тимыч.
«Осторожно, двери закрываются», — пробубнил динамик.
Двери — хлоп! — и захлопнулись.
А через пару минут поезд — стоп! Двери снова — хлоп!
— Приехали, — сказала Крутая, чмокнув жвачкой. — Тот Свет.
Ребята вышли на улицу. Тимыч сразу же узнал Лиговский проспект.
— Ну ты и приколистка, — хмыкнул он. — Какой же это Тот Свет? Это ж Лиговка.
Любка пожала плечами.
А ты что ожидал увидеть? Гробы с покойниками? Если хочешь знать, Тот Свет ничем не отличается от Этого. Только на Этом Свете все живые, а на Том — мертвые. Вот и вся разница.
Ого, сколько мертвецов, — иронично заметил Тимыч, указав на потоки людей и машин.
— А мертвых всегда больше, чем живых, — ответила Крутая. — Ну чта, пофигачили?
Куда?
К тебе домой, на Почтамтскую.
Тут и Почтамтская есть?
Естественно. Я ж тебе говорю: Тот Свет и Этот Свет — две стороны одной фигни.
Они вскочили в троллик.
Когда троллейбус свернул с Невского на Почтамтскую, Тимыч не на шутку заволновался. А когда они с Любкой подошли к дверям его родной квартиры, волнение Тимыча переросло в надежду: а вдруг и впрямь он сейчас увидит родителей.
