Долго сидел Сорока на берегу пруда. Петухи третий раз прокричали, когда он поднялся с камня, на котором сидел.
Сыновья Сороки, зная его натуру, отсутствием отца не беспокоились. Нередко и раньше пропадал он, бродя по лесам.
Воспользовавшись тем, что отца нет, Тимоха предложил брату съездить на «промысел». Тот отказался.
— Трусишь?
— Не трушу, а так…
— Ну и пес с тобой. Один отправлюсь, авось разживусь чем-нибудь.
Вернулся он только к рассвету. Ожидавший его возвращения Кирюха молча следил, как Тимофей, привязав лодку, взял из нее какой-то длинный сверток и, тяжело ступая по камням, стал подниматься в гору.
— Чего несешь?
— Возьми заступ, схоронить надо.
В принесенном Тимохой из лодки брезенте лежали ружья.
— Пошто они тебе?
— Пригодятся.
— Боле ничего не было?
— Железо везли. Должно, в Муром.
— Тихо обошлось?
— Спали все.
Забросав свежую землю над ямой сосновыми иглицами, Тимоха сделал на ближней сосне зарубку на память и ушел спать. Прибредший откуда-то к обеду Сорока подозрительно поглядел на спящего и хмуро спросил:
— Ездили?
— Тимоха.
— Ну?
— Пустое дело.
— Баловство это бросать надо. Людно стало кругом.
— Чего же делать-то? Как медведь, лапу сосать?
— Пильню близ нас скоро поставят. Присматривать за ней мне с вами.
Медленно поскрипывает тюрбина — водоналивное колесо о трех саженях в поперечнике. Тяжело дышат большие мехи, нагнетая воздух в низенькие пузатые домны. Беспрерывно снуют по деревянному помосту люди с плетенными из ивы коробами за спиной. Накормить домну не так-то просто: без конца валят руду в ее прожорливое горло, а ей все мало.
Построив завод, Баташевы сразу же получили большой заказ на катаное и штыковое железо. Выполнять его принялись со всем рвением, и Андрей Родионович часто наезжал на Выксунь. Особенно внимательно следил он за тем, как идет подготовка к литью пушек — делу исключительно важному, имевшему особое значение для поднятия престижа баташевских заводов. Наладят литье — большие заказы от казны пойдут: с Урала возить пушки далеко и невыгодно. Вот тогда и можно будет потягаться с уральскими заводчиками.
Для проточки стволы приходилось пока возить на Унжу, но Андрей мирился с этим, втайне лелея мечту о постройке на Выксуни, в случае удачи, еще одного завода, где можно было бы выполнять эту работу.
В отсутствие Андрея Родионовича делами на Выксуни заправлял Яков Капитоныч, прозванный работными за свою поговорку Мотрей. Курносый, с оплывшим от жира бабьим лицом, Мотря важно ходил по заводу в сопровождении рабски угождавших ему рунтов, как звали здесь на немецкий лад вооруженных караульных.
