Остро наточенное оружие поблескивало в тусклом свете. Здесь был даже Динер, теперь уже размахивающий копьем и арканом.
За спиной Леггера послышался голос.
— Великая охота начинается.
Он повернулся и увидел маленького человечка с интеллигентной внешностью, внимательно наблюдавшим за происходящим. Человечек поплотнее укутался в теплое пальто, которое явно было ему размера на три велико.
— А на кого они охотятся? — полюбопытствовал Леггер.
— Они охотятся за прибылью Берка, — фыркнул тот, что в пальто.
— А кто такой откормленный евин?
— Ну, видишь ли, он здесь не живет, хлеб с нами не делит, а отсюда вызов, одержимость, угрозы, ну и все такое прочее. А, вот наконец-то наш «капитан Ахав»* появился.
Леггер присмотрелся и увидел выходящего из тоннеля Берка, который сразу же поспешил к толпе, вставшей перед ним навытяжку. Затем Берк пролаял какие-то приказы и указания. Когда он наконец смолк, группа раскололась, половина побежала по бетонному руслу во тьму, другие же последовали за Берком в один из тоннелей.
— Пойдем, — сказал Леггеру коротышка. — Ты же не хочешь пропустить представление?
Когда они шли по тоннелю, в котором только что скрылась кровожадная свора, Леггер повнимательнее присмотрелся к семенившему рядом с ним коротышке. Что-то в его лице отличало его от остальных, в том числе и от предводителя, Берка. И даже не столько гладкость кожи, все же лицо этого субъекта было довольно рыхлым, сколько тот факт, что, судя по всему, все его связки и сухожилия были на месте.
— Так вы не осток, — предположил Леггер. Коротышка вздохнул, посмотрев на свои развалившиеся ботинки.
— Наше бытие и принадлежность определяются всей нашей предыдущей жизнью и поступками.
Они вошли в тоннель. Впереди Леггер различал отраженный свет факелов охотников и слышал приглушенное шарканье их осторожных ног. Вместе с коротышкой он, не торопясь, проследовал за ними.
* капитан Ахав — главный герой произведения Мелвилла «Моби Дика», безумец.
— Здесь меня называют профессором, — продолжал новый знакомый Леггера. Его голос эхо отдавался под куполом тоннеля. — Правда, я уж более не уверен в том, каких именно наук я профессор, скорее всего — невежества. Я прибыл сюда, чтобы изучать аборигенов, по крайней мере, лет десять тому назад. Ну и чего же, спросите вы, я достиг?
Похоже, его увлекла эта глубоко личная жалобная исповедь.
— Магнитофон сломался… Никаких полевых записей… Стал мало чем отличим от местных… Научной необходимости в исследованиях нет, да и фонды экспедиции, судя по всему, к сегодняшнему дню — испарились.
