Мари-Анн Доминик вернулась с широкой улыбкой на лице.
— «Нигде никакой кутерьмы», — сообщила она, садясь на место. Пятака у нее в руке уже не было. — Пойдет следующим номером.
Секунду спустя Ясон был уже на ногах, стремительно направляясь к музыкальному автомату.
Мари-Анн Доминик не ошиблась. Подборка Б-4. Его самый последний хит, «Нигде никакой кутерьмы», сентиментальный номер. И механизм музыкального автомата уже начал запускать диск.
Мгновением позже его голос, смягченный точками квадрозвука и эхокамерами, заполнил кафетерий.
Ошарашенный, Ясон вернулся в кабинку.
— Звучит просто великолепно, — вежливо заметила Мари-Анн, когда диск закончился. Вероятно, ей пришлось поступиться своим вкусом, подумал Ясон.
— Спасибо. — Да, это был он. На этом диске дорожки не были пустыми.
— Нет, вы на самом деле восхитительны, — с чувством сказала Мари-Анн — сплошная улыбка и блеск очков. Похоже было, она говорила всерьез.
— Просто я давно этим занимаюсь, — ответил Ясон.
— Вам не по душе то, что я про вас не слышала?
— Нет. — Все еще потрясенный, Ясон покачал головой. Тут она была не одинока, события двух последних дней это ярко продемонстрировали. Двух дней? Неужели всего-навсего двух?
— Можно… можно мне еще что-нибудь себе заказать? — поколебавшись, спросила Мари-Анн. — Я истратила все деньги на марки; мне…
— Я оплачу счет, — сказал Ясон.
— А что, если я закажу клубничную ватрушку?
— Превосходный выбор, — отозвался Ясон. Мари-Анн ненадолго его развеселила. Ее серьезность, ее тревоги… интересно, есть у нее приятель, задумался Ясон. Скорее всего, нет. Мари-Анн жила в мире глиняных горшков, коричневой оберточной бумаги, проблем со стареньким «форд-грейхаундом». Фоном же для этого служили даже не квадро, а всего лишь стереоголоса великих фолк-певиц прошлого — Джуди Коллинз и Джоан Баэз.
— Вы когда-нибудь слышали Хильду Харт? — спросил он. С нежностью.
Мари-Анн наморщила лоб.
— Я… так сразу не вспомнить. А она фолк-певица или… — Туг она осеклась и погрустнела. Словно почувствовала, что ей никак не удается быть такой, какой она быть вроде бы обязана. Не удается все знать то, что обязан знать всякий разумный человек. Ясон почувствовал к ней еще большую симпатию.
— Она поет баллады, — пояснил он. — Примерно как у меня.
— А можно еще раз послушать вашу пластинку?
Ясон послушно вернулся к музыкальному автомату и зарядил его на повтор.
На сей раз Мари-Анн Доминик, похоже, особого удовольствия не испытала.
