Холдена передернуло.
— Терпеть не могу Хью Гранта.
— О, в этом я даже и не сомневалась. Я продолжу. Из одежды я предпочитаю туфли на высоком каблуке, всякие яркие тряпочки со стразами, коралловую помаду и наборы теней поярче. Мне нравится выбираться на дискотеки, посещать ночные клубы, и было бы совершенно замечательно, если бы мне удалось попасть на какую-нибудь вечеринку закрытого типа для знаменитостей. Я люблю свою работу, на которой мне приходится рисовать массу логотипов, разрабатывать кучу визиток и вообще работать над фирменным стилем различных компаний. У меня не очень-то много друзей, зато я веду самостоятельную жизнь. Да, кстати, в театры я тоже люблю ходить, но классика надоела мне еще в колледже. Так что я предпочитаю громкие, кричащие премьеры. Не обязательно скандальные, нет. Но мне нравится, когда создателям спектакля удается показать нашу жизнь не в обычном свете. Когда они указывают на абсурдность происходящего в мире, когда высмеивают человеческую глупость.
— Высмеивать человеческую глупость — разве это не классика? — спросил Холден, который внимательно слушал ее монолог.
Марибелл в изумлении посмотрела на него. Ее пылкая и страстная речь, казалось, не произвела на него никакого впечатления.
— Я рад, что вы, наконец, высказались, — сказал он.
— Я тоже рада. И буду очень благодарна вам, если вы, наконец, объясните. Если для вас я так предсказуема и наивна, если я для вас — типичная представительница класса современных вздорных англичанок, если вы считаете мои вкусы плебейскими, а меня саму — банальной и легкомысленной, зачем вы позвали меня с собой в ваш загородный дом?
Выпалив свою обличительную тираду, Марибелл замерла в ожидании ответа.
О, если бы можно было поставить его на место. Срезать, разбить на голову в нешуточном словесном поединке. В конце концов, просто выйти из машины, хлопнув дверью, и оставить Холдена наедине с его предрассудками и комплексами. Прекратить этот, по ее мнению, нелепый диалог, закончить общение, которое, по всей видимости, так раздражает Гроуда, и вызывает недоумение в ней самой.
Но Марибелл с замиранием сердца ждала его ответа и надеялась, что он будет примирительным. Ее тянуло к Холдену, и она прекрасно понимала причину своей злости. Ей хотелось быть для него оригинальной и интересной, привлекательной и необычной. Он же раз за разом демонстрировал ей совсем другое…
О чем бы они ни говорили, раз за разом Марибелл демонстрировала ему свою несостоятельность, примитивность вкусов, любовь к распространенным хитам, книгам и чисто женской ерунде. Странно, до Холдена ни один из мужчин, общавшихся с ней, не вел себя подобным образом.
