Джантай кончил. Курбаши долго молчали. Потом выступил Кулубек. Он сказал, что Джантай мудр и план его верен, и что по ту сторону границы есть люди, которые помогут, если будет нужно, и оружием и деньгами. Потом выступил Касым. Он сказал, что нужно бить кзыл-аскеров на их заставах, и предложил подготовить налет на заставу Зындан. Касым хотел руководить, он был гордый человек, и потребовал, чтоб ему подчинился Кара-Мурун со своей шайкой. Кара-Мурун рассвирепел и схватился за кинжал. Джантай не любил Касыма, но теперь было не время ссориться, и Джантай успокоил Кара-Муруна. Решено было, что на заставу нападет шайка Касыма, а Кара-Мурун ударит на аул рядом с заставой.
Потом говорили другие курбаши. Только вечером кончился совет. Все было решено, план был принят всеми.
В час вечерней молитвы Джантай вышел из юрты, и остальные вышли за ним. Обратясь к востоку, все стали на колени и совершили намаз. Джантай молился долго - он был набожным человеком, - и никто не встал с колен раньше его.
Ночью басмачи снялись и разъехались в разные стороны. Когда взошло солнце, на месте становища остались только круглые следы юрт да остывший пепел костров.
4
Шесть лет минуло с тех пор, как Кутан послушался Алы и вернулся к басмачам. Шесть лет каждое слово Джантая было законом для Кутана. Шесть лет Джантай был хозяином его судьбы. Джантай посылал Кутана, вместе с беднейшими джигитами, охранять караваны контрабандистов, которые шли через Кую-Кап. Джигиты бились с пограничниками. Контрабандисты платили за это скотом, опием и деньгами, и Джантай богател. Джигиты жили почти так же, как пастухи.
За шесть лет Кутан мог по пальцам пересчитать, сколько раз он наедался досыта.
Кутан жил с матерью и сестрой. Брат пас стада Джантая. Юрта Кутана была из старой, дырявой кошмы, ветер свистел в ней, и бедность никогда не покидала Кутана.
Кутан по-прежнему был силен и вынослив, но мозг его как-то отупел: он боялся Джантая, боялся уйти из банды, боялся пограничников; он был молод, и все, кто был старше, обращались с ним как с животным. У него не было товарищей, он был одинок и молчалив. Глухая злоба росла в нем.
Однажды Алы подъехал к юрте Кутана и приказал ему сниматься и кочевать вниз, в родной аул Ак-Булун, поселиться там и ждать, пока Джантай не позовет его. Алы сказал, что русские не тронут Кутана, что Джантай заключил мир с пограничниками, да никто и не знает, кто такой Кутан.
К вечеру этого дня Кутан двинулся вниз к Караколу. Мать и сестра ехали на лошади, тощий верблюд тащил сложенную юрту. Кутан пешком шел сзади, погоняя верблюда. За перевалом они догнали еще несколько семей: джигиты получили приказ кочевать к Караколу, и никто не смел ослушаться Джантая.
