***
выбравшись со скрежетом, они потащились дальше, по направлению к мосту, а я почему-то пошел за ними, вглядываясь в следы, оставленные громоздким желтым деннисом на выщербленном асфальте
кобальтовые тучи, с утра зависавшие над морем, потемнели, набухли и пролились коротким сильным дождем, вода в узком канале под мостом сразу же поднялась шапкой грязной пены — не прошло и двадцати минут, как пожарники снова показались на дороге, и, заметив меня на обочине, остановились
повезло этой ведьме аликс на хай-ньюпорт-стрит! с сожалением сказал старший палик, открутив кабинное стекло вниз и выставив острый локоть, все дождем залило, даже разгореться толком не успело!
что же ведьма — жива? спросил я, чувствуя, как сырость пробирается под тонкий плащ и свитер, а в левый ботинок потихоньку затекает вода из лужи
а что ей сделается! пожарник обернулся к водителю, и оба заулыбались весело и страшно, на, возьми вот! старший палик протянул мне глянцевую карточку из окна кабины, не ровен час, у тебя что-нибудь вспыхнет, не стесняйся, звони
у меня не вспыхнет, я сунул карточку с четырехзначным номером в карман плаща, во мне слишком много воды
тебе видней, приятель, он толкнул напарника в левое плечо, и тот осторожно тронул машину с места, поглядев на меня с каким-то смутным недоумением
это и понятно, на меня уже не первый год так поглядывают
***
по дороге на автобусный вокзал, покуда упрямый западный ветер дул в подреберье каждой подворотне, я то и дело заходил обсушиться и выпить рюмочку, но холодный мокрый зверек все так же скребся под ложечкой, не унимаясь ни от черного рома, ни от крепкого чаю
я думал о джулии, ведьме из брандона, которую гервард воскрешенный нанял для того, чтобы заклясть норманнов во время очередной дурацкой войны, а потом норманны подожгли ее дом и ее саму в этом доме, наверняка полном медных шаров с отварами и вонючих птичьих чучел
еще я думал о незнакомой мне ведьме аликс, чей дом подожгли сегодня посреди цивилизованного острова, который правит волнами чортову уйму цивилизованных лет
люди не меняются, сказала бы моя мать, меняется только погода и королевские почести! эта поговорка, да еще то, что в доме не держат одолженных книг, а ребенку плюют в лицо, чтобы укрепить его благополучие, — вот, пожалуй, все, что я запомнил из слышанного от матери
хотя нет, не все: она называла меня лорд беспорядка, и я обижался, хотя знал, что в старину так именовали распорядителя на замковом балу, чья беспокойная свита была увешана колокольчиками и старательно ими гремела, — у меня не было свиты, но шуму от меня было не меньше, чем на двенадцатую ночь святок
