— Я хочу сказать, что это чертовски дорогое мероприятие, — снова заговорил Штиммиц. — Все это стоит денег и не малых. Как могло случиться, что денежки Муленфельда всадили в этот проект, когда идет война?
— Деньги Мулецфельда? — Перед мысленным взором Ральфа на мгновение возник образ сенатора, запускающего печатный станок в сыром подвале.
— Конечно. Будь уверен, с этим проектом они влезли в резервный фонд.
— И что? Кто-то же должен за все платить.
— Да, но почему? — Голос Штиммица прозвучал чуточку громче, заглушив собой тихие звуки кантаты Баха. — В чем смысл всего этого проекта? Для чего он? Что все мы здесь делаем?
— Зарабатываем 125 долларов в неделю, — с подкрепленной пивом уверенностью заметил Ральф. — Плюс комната да пансион.
— Брось.
— Ладно, но они же сказали нам для чего, разве нет? С целью лечения? Нужно же как-то лечить всех этих чокнутых малолетних преступников из Дома Тронсена.
Штиммиц на минуту замолчал, потом еле слышно заговорил снова:
— И ты этому веришь?
Несколько секунд в комнате не было слышно ничего, кроме высокой ноты из музыки Баха.
— Думаю, да, — наконец выдавил из себя Ральф. — С чего мне сомневаться?
Вчера я был в Доме Тронсена, — сказал Штиммиц. — Я ходил туда с Хельгой. Мы проделали дыру в ограде и пробрались в главное здание.
— Эй, этого же нельзя делать.
Слова эти явно раздосадовали Штиммица, но он только пожал плечами.
— Иногда приходится делать то, что не должен.
— Ну, и что вы там нашли? — В Ральфе наконец пробудилось любопытство.
На пленке зазвучало соло сопрано, потом его снова сменил хор. Пение доносилось словно с большого расстояния.
— Вероятно, сейчас мне не стоит говорить тебе об этом, — заметил Штиммиц. — Может быть, я скажу тебе позже.
— Терпеть этого не могу, — с ненавистью в голосе сказал Ральф. — Терпеть не могу, когда люди так делают. Сначала дразнят тебя паршивым секретом, разжигают любопытство, а потом не хотят говорить.
— Ты просто не поверишь мне. Во всяком случае сейчас. — У него начал пропадать интерес к беседе. — Ты все еще смотришь на вещи из другого мира.
Эту фразу Штиммиц произносил неоднократно, но раньше Ральф не придавал ей никакого значения.
— Только не надо.
Он поставил на низкий столик, и без того заставленный опорожненными жестянками, очередную банку из-под пива. Вдруг банка выскользнула у него из рук и стукнулась о столешницу. Из ее зева вылетели несколько капель теплой жидкости и веснушками окропили тыльную сторону кисти Ральфа.
