— У тебя хороший глаз, юноша, — наконец произнес старик, — ты многое заметил правильно, я с удовольствием слушал твой рассказ. Но у тикальских мастеров есть свои достижения, и не надо так строго относиться к ним. А главное, — он поднял строго палец, — у нас, ваятелей Тикаля, совсем другие принципы. Вы, ололтунцы, гордитесь живостью изображения. Но это — второстепенная задача. Прежде всего надо передать величие и всемогущество повелителя — вот что главное! Если этого нет, то скульптуре не поможет никакая живость!
— Учитель, — робко спросил Ак, — неужели в Ололтуне действительно нет ни одной стелы? Как же тогда их правитель совершает обряд двадцатилетия?
— Обряд у них совершается, но не перед стелами, а внутри дворца, — ответил старик, — об этом мне рассказывал мой отец, живший в Ололтуне. А стел у ололтунцев нет по очень простой причине. Тамошний известняк слишком хрупок и не выдерживает ударов молотка. Поэтому скульпторы твоего города, — обратился Ах-Циис к Хун-Ахау, — лепят рельефы из гипса, а не высекают из камня. Разгадка, как видите, проста! Впрочем, в Ололтуне все же есть одна стела. Ее изготовили из привезенного издалека большого камня.
— Я ее не видел, — сказал опахалоносец царевны.
— Она находится в небольшом храме у холма Бакальчен, а ты, вероятно, не был в нем. Но что же вы прекратили работу? — Ваятель заметил, что заслушавшиеся ученики стоят без дела. — Немедленно продолжайте, а ты, юноша, ступай по своим делам… Какие же вы все бездельники! Стоит только отвернуться…
Смущенный Хун-Ахау быстрыми шагами удалился от разгневанного старика, продолжавшего ворчать на Кануля и Ака.
Больше он уже не решался приходить на площадь, чтобы не мешать работающим. А через два дня вернулась царевна, и юноша снова погрузился в ставший уже привычным ему круг занятий и обязанностей.
Прошел месяц, и Хун-Ахау снова увидел ту стелу при совершенно необычных обстоятельствах. Этот день запомнился ему навсегда.
Как и при игре в мяч, во дворце поднялись очень рано. Но повелитель Тикаля на этот раз не появился на террасе, там было пусто и тихо. Хун-Ахау не зная, что предшествовавшие трое суток правитель провел в храме, где постился и готовился к торжественному обряду. Шумно было лишь в крыльях здания, занимаемых ахау-ах-камха и царевной. Блестящий рой придворных помогал им облачаться в парадные одеяния.
Велико было удивление опахалоносца, когда он, следуя за Эк-Лоль, вступил на ту самую площадь, где он недавно был почти один. Сегодня она была полностью запружена народом, и воины, прокладывавшие путь детям правителя, с трудом сдерживали натиск толпы.
