Воин из Киригуа | страница 4

В ведении жречества были не только религиозные обряды, но и наука и письменность, достигшие значительного развития. Предсказать точно время для удачного посева и жатвы, предусмотреть возможные изменения погоды, рассчитать размеры и пропорции монументального здания, успешно лечить болезни без знаний невозможно. У древних майя были труды по астрономии и математике, медицине и ботанике, географии и метеорологии, истории и мифологии. Майяские жрецы знали периоды обращения пяти планет, умели предсказывать наступление солнечных и лунных затмений, высчитали точную длину года. Был выработан точный календарь и летосчисление, начало которого отделяет от нас много миллионов лет. Раннее европейское средневековье не знало тех научных высот, которых достигли майя в первых веках нашей эры.

Майя создали обширную литературу. У них были подробные исторические хроники, замечательные эпические произведения, выразительные лирические стихотворения, легенды и сказки. От всего этого богатства до нашего времени дошли лишь жалкие остатки. Испанские завоеватели, захватившие Центральную Америку в XVI веке, беспощадно уничтожали нее древние книги индейцев. Из чудом сохранившихся отдельных произведений майяской литературы и взяты почти все эпиграфы в этой книге.

О тех, кто строил города, о том, как жили и трудились простые люди в те далекие времена, об их маленьких радостях и больших горестях и рассказывает эта повесть. Действие происходит в больших городах майя — Ололтуне, Тикале, Копане — и в селениях Цолчен и Чаламте в VIII веке нашей эры.

…И снова он возводит

маис

зеленый,

а потом добела раскаленный,

и сам растет

рядом с маисом,

растет,

оберегает

первые всходы

зари,

присужденный к труду своих рук,

своих собственных рук,

вечно собственных рук!

Роберто Обрегон Моралес. «Песнь маиса»

Лучше всего спится ранним утром.

Свежий предрассветный ветерок приятно холодит разгоряченное сном тело. Утихли насекомые, жаждавшие крови спящих; даже злые демоны, духи ночи, тревожащие сон, удалились на покой.

— Пора вставать, сынок!

Голос матери — самый родной на свете голос — и то не сразу выводит из забвения; в голове еще проносятся разрозненные видения. Хун-Ахау*[1] приподнимается, протирая глаза и потягиваясь. Как хочется спать! Но при взгляде на отца сразу вспыхивает воспоминание: ведь скоро он, Хун-Ахау, будет взрослым! Скорее, скорее, ведь он уже не маленький!

Отец сидит у пылающего очага, поджидая своего первенца. Завтрак уже готов. Несколько пригоршней воды, брошенных в лицо, окончательно приводят в себя юношу. Он почтительно приветствует отца и усаживается около него.