Шелухин долго смотрел на приближающегося Чкалова, молчал.
Как летчик он, конечно, очень доволен полетом, но как командир!..
Чкалов подошел, щелкнул каблуками, взял под козырек и глуховатым баском доложил:
— Товарищ командир, старший летчик Чкалов ваше приказание выполнил.
После некоторой паузы, в течение которой и командир, и Чкалов как бы впервые рассматривали друг друга, Шелухин сказал:
— Товарищ Чкалов, вы нарушили целый ряд пунктов наставления по полетам… Но, в общем, я вас благодарю. — И пожал Чкалову руку.
Но оказалось, что это не конец: к ангару быстро приближался автомобиль командира бригады.
Комбриг, не вылезая из машины, крикнул:
— Кто летал?
— Старший летчик Чкалов, товарищ комбриг!
— Двадцать суток ареста на гауптвахте и двадцать суток отстранения от полетов!
Автомобиль развернулся и уехал.
Так закончился этот своеобразный „отчетный“ полет, в котором Валерий попытался показать „чему его научили“…»
В 1927 году Валерий Чкалов женился на ленинградской учительнице Ольге Эразмовне Ореховой. В том же году осенью, когда его эскадрилья уже находилась в Гатчине, Валерий полетел вместе с другими летчиками в Москву. В честь 10-летия Октябрьской революции был намечен большой воздушный парад — первый в истории нашей авиации.
Для перелета в Москву и участия в параде эскадрилья готовилась очень тщательно. Валерий — с особым рвением. Свой «Фоккер Д-11» вместе с механиком он осмотрел до винтика, изучил маршрут и лично участвовал в определении девиации — устранении ошибок в показаниях своего компаса.
Перелет с одной промежуточной посадкой прошел хорошо, но воздушный парад не состоялся по погодным условиям.
Зато на следующий день, 8 ноября, была отличная погода, и на Центральный аэродром в Москве прибыли руководители партии и правительства. Предстояла праздничная демонстрация личных достижений летчиков.
Когда очередь дошла до Чкалова, то он, в общем, повторил в воздухе свою «гатчинскую» программу. Аэродром рукоплескал летчику, а приказом наркома обороны Чкалову была объявлена благодарность и выдана денежная награда. Приказ был зачитан на торжественном собрании в Большом театре. Чкалов радовался как ребенок. Еще бы! Первый раз в жизни его рискованные номера получили одобрение.
Вернувшись домой, Валерий с большой гордостью рассказал Ольге Эразмовне о награде.
— Знаешь, Лелик, — говорил он, — все так называемые недозволенные фигуры, которые я делаю на самолете, нужны летчику-истребителю обязательно! И это понимают наши руководители. Но, видимо, не все…
