— Тебе Александра?.. Нет у тебя к ней?.. Ну, ты понимаешь.
— Почему ты спрашиваешь, Цес?
— Она к тебе неравнодушна. И она тоже умная. Она хорошая.
Пеликан молчал и смотрел, казалось, с грустью перед собой, в стол, сжимая в руке неопорожненный стакан. Володя тоже умолк и украдкой наблюдал за ним, отпивая мелкими глотками горьковатое пиво, ставшее к этому времени на вкус совсем негорьким, даже пожалуй немного сладковатым.
Вдруг Пеликан расхохотался громко и залпом допил свой стакан.
— Цес! Я обещал намекнуть тебе, почему ты не принцесса на горошине. Вот эти все чучела, они из ваты. А ты спишь на матраце, и ничего не замечаешь. Ха-ха-ха! Цес!.. Все равно скоро уезжаем. Открываю тебе роковую тайну!..
Володя не понимая посмотрел на него, потом повернулся к своей кровати, не заметив, как ловко Пеликан захлопнул предыдущую тему.
— Стоп! — Он что-то припомнил. — Рожа пеликанская!.. А я чувствую давно уже, что когда сплю, лежать как-то не так… Так ты таскал из моего матраца вату?
Пеликан хохотал и наслаждался сделанным впечатлением.
— Аккуратную дырочку в углу проделал, и на каждое чучело такой примерно ком. Цесарка, спасибо, милостивец!..
— Ах, ты!.. Истоньшил мой матрац!.. Ты с сегодняшнего дня на нем будешь спать! Ты!.. Позвольте вам выйти вон! поменять, то бишь, матрацы!..
И, недолго думая, он схватил свой матрац, сбросив с него все, что было сверху, на голую кровать. Перетащил его над столом и кинул на кровать Пеликана. И таким же рывком выдернул его толстый матрац и перебросил на свою кровать.
— Цесарка, какой ты крохобор, оказывается. Разве так друзья поступают?
— Ты мне брось, Пеликанище! Дохлые номера не пройдут!..
— Какие-то недели остаются: не мог ты потерпеть. Ай-я-яй…
— Вот ты и терпи! — сказал Володя, тупо и упрямо повторил: — Вот и терпи!..
— Цесарка, — снисходительно улыбаясь, сказал Пеликан, — ты замечательный, удивительный, мстительный и недобрый завистник. А это нехорошо.
Володя засопел, как будто всерьез обижаясь и совсем не улавливая причины своего упрямства и угрюмости: какая-то плотная завеса не отключила, а затупила сознание, и он не хотел, ему сделалось лень шевелить губами и языком и произносить слова.
И его раздражало то, что Пеликан снисходительно улыбается и тоже смотрит на него, казалось, не по-доброму.
Одна бутылка пива от ящика осталась нетронутая.
Они ее не допили, не стали открывать.
