— Толик… Толик, ты на самом деле не хотел бросить… Ты не хотел.
— А! — отстранился Сухарев, диковато усмехнулся одними только сумасшедшими глазами, прозрачными и настороженными, пошел вокруг комнаты, глядя внимательно и словно отыскивая что-то.
— Сухарь, ну, ты дал!.. — тоже одними глазами улыбнулся Малинин. — Мы должны идти: закрой за нами.
— Вы с ума сошли, — сказал Савранский. — Она еще стоит у двери. Войдет и увидит весь наш бесподобный бардак!
— Тем более, — сказал Малинин.
— Клянусь бородой Гоголя! — сказал Савранский.
— Не бзди, родная, пройдут дожди, — нараспев произнес Круглый. — Не бзди, родная, ты только жди…
— Друзья мои, вы никогда не думали, — спросил Сухарев, — что эти три громадные двери от трех стенных шкафов когда-то были сквозными проходами в нынешнюю комстопять? Когда во всем подвале размещалась конюшня князя Голицына… К нашим соседям… Судя по дыму от моей сигареты, сквознячок тянет от нас к ним. Поняли мысль?
— Какую? — спросил Далматов.
— Конгениальную, конечно, — с издевочкой произнес Савранский.
— Дурак! — сказал Сухарев. — Если сделать дымовую завесу и кинуть в шкаф и прикрыть дверцу… У нас не будет ни капли запаха. А они убьются — не дотумкают, откуда у них клубы дыма, Везувий, Хиросима, — никому не допереть!..
— Сдаюсь. Ты — гений. — Конопатый Саша поднял обе руки.
— А? Железно?
— Железобетонно!
— Брыковский, нужны две фотопленки.
— Ну, ты замахнулся, — сказал Старик. — Довольно одной.
— А что? Делать — так делать, — воскликнул Сухарев. — На весь дом! Только без мандража…
Сначала они прошли по первому этажу.
Останавливали редких полуночников, допрашивая, где живет человек такого-то примерно роста, черный, с смуглым лицом, в пиджаке? — да, кажется, в синем пиджаке, в темно-синем, неуверенно подтвердил Володя.
Спрашивал Малинин, а он поражался его самообладанию и полнейшей несмущаемости.
Кто-то назвал имя — Надарий, Надар со второго курса. Но в какой комнате, неизвестно.
Тогда они зашли в кубовую. Здесь на ночь свет не выключался. Титан пыхтел, желающие брали кипяток. Сидели люди, листали конспекты. За крепким столом посредине кубовой заколачивали домино.
Одного человека среди доминошников Володя узнал — его фамилия была Петров, он был председателем студсовета общежития. Крепкого сложения, уверенный в себе, он даже смеялся отстраненно и с непритворной солидностью.
Почему-то, когда он изредка появлялся на танцах, обутый в охотничьи резиновые сапоги с отворотами — ботфорты, — за которые он стряхивал пепел от папиросы, Володя слышал, как приближенные называют его Пеликаном. Он был, судя по отчетливым морщинам на лбу, по всей его повадке, — старший, взрослый, видавший виды человек.
