Самоистребление хищных наиболее “выгодно” для цивилизации в формах дворцовых переворотов, “битв коридоровых”, династических отравлений и удушений, светских дуэлей, клановых гангстерских ночных перестрелок на пустырях и т. д. и т. п. Но крайне болезненно для обществ привлечение к этому их “коронному” занятию народных масс, что как правило ведет к войнам и революциям со всеми вытекающими из них последствиями.
Христианская идея о непротивлении злу насилием является по сути дела попыткой выявить конкретные источники “зла”. То есть, если бы нехищные люди не поддавались влиянию агрессивных лозунгов и саботировали приказы хищных, то зло повисло бы в воздухе буквально — акустическим образом: вместо войн и революций раздавались бы лишь непотребные призывы злобно-мерзких существ. “Отойти от зла — сделать благо”. Насилие же порождает лишь насилие, и при этом низводятся на животный уровень участвующие в развязанных конфликтах, и нехищные люди, поневоле втянутые в них в силу естественных чувств самообороны, мести за близких и аффектной ненависти, вызванной видом страданий безвинных и беспомощных людей.
Пользу отказа от насилия прекрасно иллюстрирует раннее христианство. То, чего удалось ему добиться с помощью непротивления и всепрощенчества, никогда не удалось бы достичь путем конфронтации. “Благодаря непротивлению христиане проникли всюду, хотя и имели всегда возможность отомстить: в одну только ночь и с несколькими факелами” (Б. Данэм, “Герои и еретики”). Не менее яркий пример достижения высокой цели — независимости родины — с помощью непротивления явили миру индусы, вдохновляемые Махатмой Ганди.
Человечество должно стыдиться своего “героического” прошлого, как стыдятся вчерашней пьяной безумной драки с брато-, отце- и детоубийствами. Необходимо немедленно снять историю с пьедестала Науки и изучать ее подобно истории болезни: вдумчиво и мудро. В этом плане видится реальным полный и решительный пересмотр оценки всех событий всемирной истории (и вообще мира человека) под таким новым углом зрения — “не умножающим сущность без необходимости”. Для осуществления подобной ревизии человеческих деяний и всесторонней переоценки самого этого “субъекта” истории — “царя природы” со всеми атрибутами наглого и жестокого самозванца — потребовалось бы собрать обширнейший “консилиум”: рабочую группу честных ученых самых различных дисциплин и специализаций. Некий прецедент подобного научного коллектива по пересмотру и систематизации, правда, несравнимо более “податливого” предмета — это знаменитая анонимная группа (столь же необычайно пестрая, как и компетентная) Н. Бурбаки, некогда переписавшая в едином ключе математику.
