Но Мама не хотела себе в этом признаться. И потому была вынуждена время от времени обижаться. Я это знал всегда, я это просто ВИДЕЛ, только не умел назвать. Папа меня научил называть такие вещи.
Дело было так.
Однажды Мама долго жаловалась мне на свою судьбу, и говорила, как она устала, и просила у меня прощения за то, что не может нормально жить с моим отцом. Я утешал ее как умел, и прощал, и вообще говорил все, что полагалось говорить в такой ситуации хорошему ребенку. Я переживал, и даже поплакал. Как-то меня на этот раз глубоко все огорчило. И вот даже потом, когда я передал весь этот разговор Папе, я снова прослезился.
И Папа меня утешил. Глянув на меня, он сказал просто:
-- Ты прекрасно знаешь, что все это не так. Она довольна, что все так получилось. МЫ РАЗРЕШАЕМ тебе это УВИДЕТЬ.
И я вдруг с удивлением понял, что действительно: прекрасно знаю. Она довольна! И я знаю это, и знал всегда. Я удивился. Папа внимательно наблюдал за мной и, конечно, понимал, что со мной происходит.
-- А как это может быть? -- спросил я. -- Ты меня загипнотизировал? Я в трансе?
-- Наоборот, -- сказал Папа. -- На сей раз Мама тебя ввела в транс, а я вывел. Транс -- это просто неосознанная игра. Игра духа. Гений человека скрывает что-то от его собственного ума. Мамин гений разыграл ссору, но так, чтобы она об этом не догадывалась. И твой ум чтобы об этом не догадывался. Ты принял эту игру. А я просто назвал вещи своими именами.
Мне было дано настолько точное определение моих переживаний, что я ощутил некое потрясение. Тут Папа и объяснил мне, что ВИДЕТЬ человека совсем легко. Все дети в младенчестве именно ВИДЯТ людей духом, потому что у них ум слабый. По этой же причине и родители именно ВИДЯТ своих младенцев. Сознательное "я" у младенца очень слабенькое.
Но и у всякого человека ум очень слабый по сравнению с живущим в нем гением. Только постепенно, с годами люди приучаются НЕ ВИДЕТЬ. Чтобы НЕ ВИДЕТЬ, НАДО ПРИТВОРИТЬСЯ, будто не видишь. Притом притвориться так самозабвенно, чтобы ты совсем позабыл, что ты притворяешься, и окончательно поверил, будто и правда не видишь. Так и научишься НЕ ВИДЕТЬ.
Мне, ребенку, было бы все это трудно понять, если бы пример не был у меня перед глазами. Вот Мама только что, сию минуту, играла. Точнее, ее дух играл. Она сама своим умом не понимала, что это только игра. Одним из правил этой игры маминого гения было то, что я не должен замечать, что это -- только игра. Я должен был принимать все всерьез. Поскольку игра была гениальная, я и принимал всерьез, и даже заплакал.
