Дамы, хохоча, сделали так же, причем ярко-зеленый венок очень украсил чернокожую Афродиту и оттенил светло-голубые глаза Рахели так, что они стали казаться зеленоватыми и терпкими, как неспелый виноград. Плутовство засветилось под зелеными широкими листьями, и в глазах вдруг помолодевших женщин блеснул шальной чарующий огонек. Мелкие незрелые ягоды прильнули к порозовевшим от холода щекам, и затрепетавшие ноздри ощутили терпкий запах прохладного молодого вина. Солнце, пробиваясь через широкие тонкие листья, окрасилось в травянисто-зеленый цвет, и весь мир стал призывно-трепещущим, манящим, колдовским.
Дамы в удивлении переглянулись:
— Смотрите, как мы изменились с этими венками, — прошептала изумленная Ясмин, — мы стали другими…
— Я чувствую, что возвращаюсь в бесшабашную молодость! — воскликнула Рахель, сверкнув широкой счастливой улыбкой.
— Я снова хочу быть любимой, — прошептали пухлые губы эфиопской красавицы, и озорной блеск озарил порозовевшие смуглые щеки. — Я как будто проснулась! Исчезла печаль! — Она в изумлении обвела подруг огромными волоокими глазами. — Как хорошо! Неужели волшебство работает? Неужели мы попали в сказку?
— А представляете, если еще нагими облачиться в щекочущие козлиные шкуры, взять в руки тимпаны и флейты, напиться молодого вина и начать бегать по горам! — с воодушевлением произнесла Джуди. Дьявольский огонек разгорелся в ее карих глазах, алые губы раздвинулись в хищной улыбке, обнажая сахарные острые зубки, и Рахель в испуге отшатнулась от нее:
— Осторожнее! Вы превращаетесь в ведьму!
— Дай-то бог! — искренне воскликнула обезумевшая пуританка, и, заразившись от нее, Ясмин вдруг с грацией лани перепрыгнула через узкий, журчащий у их ног ручей:
— Я хочу быть нимфой! — Ее лукавая черная мордашка в короне из виноградных листьев и африканских косичек плутовски выглянула из тростника, и смутившейся Рахели показалось, что там и впрямь прячется озорная чертовка с рожками.
На мгновение у нее самой закружилась голова от пьянящего чувства свободы — свободы от всего: от ненужных условностей, от дурацкого чванства своим положением в обществе, от солидного возраста, от ненужной одежды и удушающих правил поведения. Ей захотелось сбросить с себя годы, одежду, распустить волосы и помчаться, не разбирая дороги, потрясая гремящим медным бубном и размахивая громадным кожаным фаллосом в стае таких же неистовых вакханок, вместе с козлоногим Паном и сатирами за прекрасным стройным Дионисом, прикрытым только виноградными гроздьями. Лозы одурманили их, и прекрасные дамы, схватившись за руки, хохоча, закружились в стремительном хороводе, разбрызгивая звенящий ручей, ломая тростник и распугивая птиц в колючем кустарнике.
