— Почему же они так плохо кормили? — с сожалением покачала головой Флисс.
Морган подпер голову ладонью и иронично взглянул на Флисс.
— Я сидел за колючей проволокой. Что называется, без затей.
Но это же ужасно! Сообщения о дружбе Моргана с Юлиусом Мдолой сбили ее с толку. Она и представить не могла, каким испытаниям Морган подвергался столько лет.
— Спасибо, очень вкусно, — поблагодарил он.
Флисс подумала — благодарит только из вежливости. Но тут она вспомнила о его болезни, и краска стыда залила ее лицо.
— Извини, Флисс, я отвык от ужинов…
— Не беспокойся, — примирительно сказала она. — Может быть, хочешь чего-нибудь вкусненького? Пожалуйста, вот молоко, — Флисс достала пакет из холодильника. — Пойдем в гостиную?
— Но ты ведь еще не ела, — нахмурился Морган.
— Потом что-нибудь перекушу, — сказала Флисс и налила чашку кофе. — У меня тоже нет аппетита.
Морган устроился на диване, а Флисс села в кресло напротив. Горящий огонь в камине создавал в гостиной уютную атмосферу, но в воздухе витала какая-то напряженность. Присутствие Моргана волновало Флисс. Она не спускала с него глаз. Мучительно размышляя, с чего начать разговор, она не находила ни одного подходящего слова.
— Чем ты занимался все это время? — наконец выдавила она. Морган непонимающе взглянул на нее. Флисс пояснила: — Все эти четыре года. В том месте, где ты был.
— В концлагере? Это место называется Джамара, — спокойно ответил Морган. — Вряд ли ты слышала о нем. Это высоко в горах, в сотнях миль от цивилизации. Мдола обосновался там со своим штабом. Мы находились в самом центре укрепленного района. Так было удобнее держать оборону.
— И ты не пробовал бежать? Морган устало посмотрел на нее:
— Я не герой, Флисс. Мне хотелось остаться в живых.
Флисс пристыженно опустила голову:
— Извини, но ты так мало рассказывал мне о своей жизни в лагере! Четыре года — срок долгий. Как ты проводил время?
— Писал, — пожал плечами Морган.
— Ты писал? — удивленно взглянула на него Флисс. — Что же ты писал?
— Разное… — Морган допил молоко и вытер губы тыльной стороной ладони. — Писал о своей жизни… Думал, пригодится, когда… окажусь на свободе. Если бы я не начал писать, то просто сошел бы с ума. Юлиус это понял и предоставил мне пишущую машинку. Военный трофей из разграбленной школы. Юлиус печатал на ней воззвания и листовки, затем тайно переправлял их в Кантангу. Разрешив мне печатать на машинке, взамен он потребовал, чтобы я печатал его прокламации.
