Сколько он себя помнил, стоило им поссориться с отцом, тотчас появлялась Фанни и предлагала ему чего-нибудь вкусненького съесть или выпить — своеобразный жест утешения со стороны добродушной женщины. Ей было за шестьдесят, она выглядела простоватой на вид, ее круглое лицо всегда дышало спокойствием, а в глуховатом голосе неизменно звучала неподдельная доброта.
Гордон смягчился, когда Фанни поставила на кофейный столик дымящуюся кружку.
— Горячий шоколад, — догадался он. Рецепты Фанни от плохого настроения остались неизменными: горячий шоколад вечером и лимонад днем. И еще шоколадный кекс. — А где же кекс? — пошутил Гордон, потянувшись за кружкой и зная, что ему придется выпить все до последней капли, чтобы не обидеть Фанни.
Горячий шоколад был традицией, а с некоторых пор Гордон начал ценить маленькие семейные обычаи. Наслаждался домашним уютом и теплом он только здесь, в доме своего отца, где всем заправляла эта чудесная женщина. Фанни повернулась к двери.
— Со вчерашнего дня у меня остался кусочек. Я купила этот кекс в магазине. Сейчас принесу.
— Раз пекла не ты, значит, не стоит и пробовать, — заключил он, и пожилая женщина просияла от этого комплимента.
— Побудь здесь, поговори со мной, — попросил Гордон, видя, что она опять собирается уходить.
Фанни послушно опустилась на краешек кресла, которое прежде занимал Роджер, и со вздохом произнесла:
— Напрасно ты спорил с отцом.
— Это ты говоришь мне уже на протяжении двадцати лет.
— Но неужели желание отца поскорее увидеть тебя женатым кажется тебе неразумным?
— Иначе не назовешь, — отозвался Гордон.
— По-моему, он думает, что, если не заставить тебя жениться, сам ты этого никогда не сделаешь.
— Не его дело!
Фанни заглянула ему в глаза.
— Он любит тебя.
Гордон сделал глоток шоколада и сердито отставил кружку.
— Мне от этого не легче.
— Но я говорю правду.
— Все равно любовь не оправдание для шантажа, даже если шантаж — пустая угроза.
— Вряд ли мистер Роджер угрожает попусту. Он и мне говорил, что завещает свою часть акций компании благотворительному фонду, если ты не женишься.
Волна ярости вновь накатила на Гордона.
— Не знаю, как он оправдает такой поступок передо мной или перед своей совестью!
Замечание прозвучало чисто риторически. Но у Фанни был готов ответ, и Гордон понял, что она абсолютно права: сквозь все угрозы она разглядела истинную причину, которой руководствовался Роджер.
— Твой отец заботится не о деньгах, его тревожит лишь продолжение вашего рода.
