— А что было потом? — спросил Макс.
— Потом? Мы вернулись в редакцию. Но для нас все изменилось. Как всегда, немного, но необратимо меняется внутреннее состояние от столкновения со Значительным, — Лядов выделил это слово. — С аномальным феноменом или вполне объяснимым с позиций материализма, но несоизмеримо крупным для простого человека событием.
— Вот как! И много же у тебя в жизни было таких перемен?
— Много. К несчастью. У меня оказалась чересчур наполненная жизнь.
— Угу. Круто! — Макс отставил пустую кружку — голова начинала тупеть. — Давай еще по одной?
— Давай! — охотно согласился Лядов и помахал бармену. — Повторите, пожалуйста.
Тот не замедлил исполнить просьбу.
— А вот еще был случай… — к вящему изумлению Макса, собеседник не устал городить с три короба, а понес дальше. Язык у него летал, как помело.
«Дискотека превратилась в дикотерку, — подумал притомившийся Макс. — Нелегкая это работа — Майю из беды выручать!»
Майя, однако, в спасении не нуждалась. Она тащила херувима на танцпол и была довольна и весела.
— Зимой привозят в отдел милиции пьяную бомжиху, — сгорая от зависти к конкуренту, попавшему на медленную танцевальную композицию, прервал собеседника Макс. — Привезли, составляют протокол. Кто такая, спрашивают. Она: Снегурочка я. Менты: какая ты Снегурочка — бухая и обоссалась. А бомжиха говорит: это я…
ударила из колонок проникновенная Валерия.
Макс очень точно подгадал под припев.
— Молодец, жжешь! — расхохотался Лядов.
Валерия сменилась «Блестящими». «Блестящих» сменил «Раммштайн». Потом грохнуло что-то совершенно забойное и понеслось, одно за другим, сливаясь без перерыва в дикий плясовой ритм.
— …Вуду. Настоящий унган, без всяких там! Мы с фотографом, когда приехали вместе со следственно-оперативной группой, то просто обалдели, — продолжал жужжать еле различимый под грохотом колонок неуемный болтун. — А пляски у вудуистов вот как сейчас прыгают, в это время в них духи вселяются.
— Ну, ты, дружище, заплел мне все мозги в косу, — честно признался Макс. — Тебе самому-то эта жуть не снится?
— Почему, ты думаешь, я тут сижу? — вопросом на вопрос ответил Лядов.
— То есть ты из-за своей газетной работы ночью спать не можешь? Вредная работа. — Максу показалось, что на стеклах очков он различил полыхающий отблеск сумасшедшинки.
— Профессия журналиста входит в группу риска! — похвастался Лядов.
Заглянув еще раз в голубые навыкате глаза, Макс понял, что его собеседник безумен.
