— И ведь все в твое дежурство случается.
Василий передохнул:
— Неправда, скажешь?
Проводница промолчала.
— У тебя скоро и простыни, и полотенца — все утащат. Вагон от поезда отцепят, — фыркнул Василий. — Будешь стоять в какой-нибудь степи, смотреть на луну и думать, что едешь!
Василий прислушался. Так и есть, кто-то ходит. Кто-то не спит. Василий, не вставая, выглянул из купе.
— Студент этот. Да еще майор… Курят.
— Не спится людям.
— Это уж точно. Ждут, пока я засну. Сейчас это называется «не спится», а завтра стаканов не будет.
— Неужели майор утащит стакан? До чего же ты глупый, Василий. — Проводница даже руками всплеснула: — На майора подумал, а?! И надо же такое подумать!
— Ну, значит, студент.
— Студент еще туда-сюда. У них голь, все казенное. Если и возьмет, то по привычке… А ты на майора. Ума-то у тебя, Василий…
Василий сам понимал, что перегнул. Но сдаваться не хотелось. И теперь он вспылил по-настоящему. Ей, видно, в голову не приходит, что думают бригадиры об их вагоне, а ведь думают, что здесь работать не умеют! Или даже думают, что для себя Василий Панин крадет…
— И только в единственном вагоне это случается!.. В нашем, ты понимаешь?
Он даже задохнулся:
— Ты… ты… — Он никак не мог подобрать наиболее обидное, наиболее оскорбительное слово, чтоб проело ее раз и навсегда, как кислота. И наконец нашел. И выпалил: — Ты растратчица! Вот ты кто!
Она не стала спорить, сколько же можно. В конце-то концов.
— Пойду-ка пыль протру.
В проходе вагона не было ни души. Она вытирала пыль с поручней. Ни майора, ни студента — померещилось ему, что ли?
— Ох, танго. Танго и-итальяно… — пропела она довольно громко.
Она уже успела немного поговорить с майором. Он рассказывал, что ездит по гарнизонам и лается с начальством. Следит за солдатским питанием — и надо же работа какая!..
— Поплыли туманы над рекой, — напевала она.
Она стояла теперь у самого купе. Но войти и глянуть на майора не решалась: ночь все-таки, да и Василий прямо осатанел, следит.
Поезд тормозил. Станция. Василий взял фонарь. Ага, двинулся в тамбур.
Она быстро вошла в купе. Майор не спал. Видимо, смирился с бессонницей.
— Я… я подушечку вам. Получше принесла. Чтоб спалось вам.
Она поправляла подушку. Майор сидел на нижней своей полке и молчал. На верхних полках храпели.
— Может, в отдельное купе перейдете?.. В последнее, а? — сказала она вкрадчиво и в то же время просто. — Вот у нас военный ехал. Тоже устал, тоже бессонница…
— Что?
