— Не пойду я на комиссию. Я боюсь.
— Глупенькая, тебя же лишат диплома. Будет считаться, что тебя выгнали из института…
— Пусть.
— Ни образования, ни профессии — это все пусть?
— Павличек, конечно, пусть… Ты меня не любишь, а остальное меня не интересует.
— Да прекрати же!
— Но ведь это правда. Вот хоть поклянусь.
— Ты только на комиссии этого не скажи.
И Гребенников засел за телефон. Дело было нешуточное. Один подобный случай когда-то уже был Тогда все кричали: «Беспрецедентно! Непостижимо!» — и комиссия не только выгнала девчонку из аспирантуры, но и лишила диплома с высшим образованием. Председательствующий ей сказал: «Даже в школе вы преподавать не имеете права», — диплом забрали, не моргнув глазом. Скандал был громкий. Это было три года назад.
В первую очередь Гребенников позвонил Черникову.
— Ничем не могу помочь, — отрезал тот.
На следующий день Гребенников поехал к нему домой. И теперь он просил, как муж просит за жену. О том, что они разведены, он, разумеется, умолчал. Гребенников просил, чтобы Валю отчислили (так и быть!) из аспирантуры, но курс института он самолично переповторит с Валей в этом же году.
— Я обещаю вам, обещаю, — просил он.
Но все напрасно. Черников был не просто тверд в своем, он жаждал справедливости. Он терпеть не мог симпатичных девочек, получающих те или иные дипломы и степени за свои улыбки.
— Но это может вылиться в скандал. В позор! — уже взмолился Гребенников.
— Может.
— Побойтесь бога. Вы же помните тот случай (он назвал фамилию). Тот случай, что три года назад…
— Я не только помню, — сказал Черников.
— То есть?
— Я был председательствующим на той комиссии.
Когда Гребенников вернулся домой, Вали уже не было. И чемоданчика, который она все время собирала, не было тоже. Уехала. Записка доподлинно была такая: «Павличек, облачко мое. Я уезжаю насовсем. Жаль, что ты меня разлюбил».
И теперь Гребенников, встречая знакомых, говорил:
— Новость: Валя уехала.
Голос его был ровный:
— Да, совсем уехала. В какой-то маленький городишко. Нет, не на родину — куда-то на Волгу, адрес не оставила…
Месяца через два в его голосе уже можно было расслышать радость:
— Разошлись?.. Мы ведь давно разошлись. Да, я один. Аспирантуру она бросила — все бросила. Радуюсь?.. Да, пожалуй, радуюсь. Первые дни было тоскливо, уехала — это все равно что умерла. Ну хорошо, пусть преувеличиваю… Но главное вот в чем: сначала я печалился, а теперь вдруг почувствовал себя счастливым.
Гребенников был похож на человека, оправившегося после тяжелой болезни. Иногда, рассказывая, он вдруг плакал:
