Царь угрожающе напрягся. Насколько глубока была его застарелая ненависть? Почему спустя столько лет отец по-прежнему считал Элладу заклятым врагом? Свист его дыхания заставил умолкнуть весь зал.
— Как он смеет! Как смеет Теламон оскорблять меня? Ты видел свою тетку, говорил с ней?
— Нет, отец.
— Тогда пусть мое проклятие падет на их головы! — Он поднял лицо к потолку и закрыл глаза. — О могущественный Аполлон, бог света, повелитель солнца, луны и звезд, дай мне возможность низвергнуть ахейскую гордыню!
Я склонился над троном:
— Мой господин, успокойся! Неужели ты ожидал иного ответа?
Повернув голову, чтобы взглянуть на меня, он открыл глаза.
— Нет, полагаю, нет. Спасибо, Гектор. Ты всегда возвращаешь меня к реальности. Но почему ахейцам дозволено все, скажи мне? Почему им дозволено похищать троянских принцесс?
Парис положил руку отцу на колено и мягко похлопал. Царь посмотрел на него с высоты трона, и лицо его смягчилось.
— Отец, я наказал ахейскую гордыню как подобает, — с блеском в глазах заявил Парис.
Я уже почти готов был отойти в сторону, но что-то в его голосе остановило меня.
— Как, сын мой?
— Око за око, мой господин! Око за око! Ахейцы похитили твою сестру, но я привез из Эллады трофей намного более ценный, чем пятнадцатилетняя девчонка!
Не в силах провести у ног царя Приама ни мгновения больше — настолько его переполняла гордость, — он вскочил на ноги.
— Мой господин, — воскликнул он, и его голос зазвенел, — я привез Елену! Царицу Лакедемона, жену Менелая — брата Агамемнона и сестру супруги Агамемнона, царицы Клитемнестры!
Я пошатнулся от потрясения, потеряв дар речи. И тут произошла трагедия, ибо дядя Антенор воспользовался моим замешательством и получил возможность заговорить первым. Он тут же выпрыгнул вперед, распухшие суставы кистей рук делали их похожими на огромные бесформенные клешни.
— Невежда, жалкий никчемный глупец! — проревел он. — Женоподобный распутник! Почему же ты не провел время с еще большей пользой и не украл саму Клитемнестру? Раз ахейцы безропотно подчиняются нашим торговым запретам и терпят нехватку олова и меди, ты решил, будто они и теперь не станут роптать? Глупец! Теперь у Агамемнона есть предлог, которого он ждал долгие годы! Ты вверг нас в пожар, который погубит Трою! Безмозглый, самодовольный идиот! Почему твой отец покрывал тебя? Почему он не пресек твое распутство до того, как оно пустило корни? К тому времени как мы пожнем все последствия твоего деяния, не останется ни одного троянца, который упомянул бы твое имя, не плюнув!
