Но когда пришла ночь, мне не спалось. Я бродила по комнате взад и вперед, потом подошла к окну. Амиклы лежали внизу в полной тьме, нигде ни огонька. К звездному небу вздымались громады гор. Полная луна висела в небе, словно огромный серебряный диск, тихо изливая нежный свет на долину Лакедемона. Я в восторге вбирала в себя эту красоту, высунувшись головой из окна, чтобы полнее окунуться в ночное спокойствие. Все еще очарованная этой дивной ночью, я вдруг почувствовала, что он стоит позади меня, любуясь красотой гавани через мое плечо. Я не вскрикнула и не обернулась, но он сразу понял, что я знаю о его присутствии. Его руки обхватили мои локти, и он нежно притянул меня к себе.
— Елена Лакедемонская, ты прекрасна, как Афродита.
Ослабев, я слегка потерлась головой о его щеку.
— Не искушай эту богиню, Парис. Она не любит соперниц.
— К тебе это не относится. Разве ты не понимаешь? Афродита подарила тебя мне. Я принадлежу ей, я — ее любимец.
— Поэтому говорят, что ты никогда не зачал ребенка?
— Да.
Его руки гладили мои бедра неторопливо, словно у него была вечность, чтобы заниматься со мной любовью. Его губы нашли мою шею.
— Елена, тебе когда-нибудь хотелось оказаться ночью в глухом лесу? Бежать быстрее оленя? Долго мчаться свободной, как ветер, и в изнеможении упасть на землю с мужчиной?
Я вздрогнула, горло у меня внезапно пересохло, и я хрипло сказала:
— Нет. Я ни о чем таком не мечтала.
— А я мечтал. О тебе. Я вижу, как твои длинные светлые волосы развеваются за спиной, твои стройные ноги стремятся уйти от погони. Именно так я должен был тебя встретить, а не в этом пустом, скучном дворце. — Он снял с меня хитон; его ладони нежно коснулись моей груди. — Ты смыла краску.
Я повернулась к нему и забыла обо всем, кроме того, что мы с ним созданы друг для друга. Я любила его, любила по-настоящему.
Его рабыня, я лежала у него в объятиях, желая отсрочить рассвет, безвольная и мягкая, как кукла моей младшей дочери.
— Поедем со мной в Трою, — внезапно произнес он.
Я приподнялась, чтобы увидеть его лицо, увидеть, как его прекрасные карие глаза возвращают мне мою любовь.
— Это безумие.
— Нет, это здравый смысл. — Одна его рука лежала на моем животе, другая перебирала мои волосы. — Ты принадлежишь не этому бесчувственному чурбану Менелаю. Ты принадлежишь мне.
— Я — кровь от крови этой земли, кровь от крови этой самой комнаты. Я — царица. Здесь мои дети.
Я смахнула набежавшие слезы.
— Елена, ты принадлежишь Афродите, так же как и я сам! Я дал ей клятву пожертвовать всем — ради нее я пренебрег Герой и Афиной Палладой,
