— Это не мы, — опасливо отступил настырный байкер. — Тех, кто прозевал, ты, великий фюрер, уже повесил. И десятки их.
— Повесил, мля, а толку? КамАЗов-то нету! Как теперь ворота Замка сносить?
— Вам КамАЗы нужны? — неожиданно для самого себя встрял Шашкин.
— Дюпель, ты, в натуре, очнулся, что ли?
— Вы на "Чудь Инкорпорейтед" нападать собираетесь? — уточнил Петр.
— Ну ты, мля, даёшь, — заржали вокруг него байкеры.
"Значит, на нее", — сделал правильный вывод Шашкин. — "Как, однако, удачно всё складывается!"
— Так КамАЗы нужны? — повторил он.
— А у тебя, типа, есть? — нехорошо ухмыльнулся Сабля.
— Может, и есть, — высокомерно, что никак не вязалось с его плачевным внешним видом, отозвался Петр.
Опешивший от такого наглого тона, Сабля даже не разозлился.
Шашкин на миг прикрыл глаза и с наслаждением вдохнул вонючий смрад бандитского логова. Это был первый запах, который он ощутил за долгое время, и тот показался Петру прекрасным. На его лице медленно расцвела кривая улыбка, которая, несомненно, вышла бы мстительно и зловещей, не будь Шашкин таким отекшим от побоев.
— Ты, — ткнул Петр пальцем в одного из байкеров, которые забирали его из вытрезвителя. — Дай мне телефон…
***
Если поначалу Дюпель опасливо косился на огромных мордоворотов, сжавших его с обеих сторон на заднем сидении роскошного джипа, то вскоре отошел. Громилы вовсе не собирались проламывать его несчастную, неприкрытую любимой банданой голову — наоборот, они охраняли его по приказу расположившейся на переднем сидении разодетой в пух и прах человской женщины, зачем-то забравшей его из вытрезвителя.
Дюпель, правда, на первых порах пытался рыпаться:
— Пустите, в натуре, я на штурм опоздаю!
С тем же успехом он мог обращаться к стенке. Охранники не пошевелились и даже не подали вида, что слышали. Зато встрепенулась человская женщина, и Дюпель сразу пожалел, что привлек ее внимание.
— Пустите его, алкаша! Да я тебя, пьянь подзаборная, знаешь, сколько искала? Тебя же не узнать — ты на кого стал похож? Разрисован, как последний уголовник, и зарос, как бабуин. Подписал бы на меня доверенность, алконавт недоделанный, и — пожалуйста, подыхай под забором. А то, смотрите, в бомжи подался, бизнес ему, видите ли, надоел! И дела нет, что семья скоро останется голодной и раздетой!
Мягкие бока дамы, упакованные в дорогую одежду, искусно скрывающую недостатки фигуры, еще не исправленные пластическим хирургом, никак не свидетельствовали о том, что над женщиной витают призраки нищеты и истощения, но ее это явно не смущало. Начав возмущаться, она продолжала свою визгливую тираду то тех пор, пока джип не остановился у новенькой многоэтажки где-то на юге Москвы. Охранники аккуратно, но решительно выгрузили Дюпеля из машины, внесли его в светлый подъезд, взлетели в зеркальном лифте на самый верх и оставили в просторной, роскошной квартире. Один на один с встроенным в стену баром из темного дерева, богато уставленным пузатыми бутылками с солидными этикетками.
