Разумеется, для горожан все эти разрозненные факты не выстраивались в стройную систему, филиппонцы твердо знали одно: их шахта под угрозой, а сами они – в руках у Прентина, творящего произвол…
– Надеюсь, теперь страсти улягутся, – задумчиво произнес Пенкрофт. – Лично я вижу всего лишь одну причину для недовольства, зато серьезную. Вот уже двадцать минут, как я заказал седло барашка, а его все не несут. По-моему, на том свете таких порядков нет и в заводе: а если же и случаются промашки, то никого это не выводит из себя. Ведь не станешь же угрожать повару, что с завтрашнего дня будешь столоваться у конкурента на каком-нибудь другом том свете… Ага a вот и заказанное мной блюдо!
Бесчисленные тосты, здравицы в честь Бенджамина Вальтера, звон бокалов, всеобщее веселье… Под шумок к герою дня подошел парень, прежде баловавшийся игрой на губной гармонике, но теперь отдавший предпочтение более шумным инструментам – двум мощным автоматическим пистолетам.
– Эдгар и Билл ждут тебя у выхода. Не бойся, я с тобой!
– Передай им, что сперва я должен отужинать! – с досадой отказался Пенкрофт. – Пусть пока почитают газеты.
Собравшиеся потребовали от него ответной речи, и Пенкрофт, напустив на себя важный вид, заговорил. Начал с того, что в городе его знают с малых лет и, видимо, согласятся, что он оправдал надежды своих сограждан. Солидные отцы города и впрямь согласно закивали, а оратора понесло по проторенной дорожке: благополучие и честь города, Прентин, Вуперин, Монтагезза, император Максимилиан… С последним он, правда, не был лично знаком, зато преданностью его соратников восхищается…
Черт знает что! Какие гладкие, пламенные речи срывались с его уст, когда он, сидя верхом на коне, обращался к народным массам, а сейчас мелет всякую ерунду, ни одна дельная мысль на ум не приходит. Впрочем, постойте! Пенкрофт вытер вспотевший лоб и внес предложение воздвигнуть в городе хотя бы бюст императору Максимилиану, поскольку даже немыслимо предположить, чтобы в Филиппоне взяли и за здорово живешь казнили столь достославного джентльмена. Нет, в их городе этого нельзя представить! В смысле не джентльмена, а подлую казнь… И в результате равианцы возникают, рудник им подавай!.. У каждого должен быть свой рудник, то бишь работа, потому как без труда не вынешь рыбку из пруда… Уф, ну и духотища в зале! Но прежде чем распахнуть окно, он хотел бы пожелать, чтобы филиппонцы постарались жить честь по чести, без грабежей, пьянства и потасовок, как и положено порядочным людям. За это он и поднимает свой бокал!
