— Почему он не человек?
А Веснуха, жена его, сняла с себя золотой браслет с двумя диковинными зверями и к дубу Перунову кинула:
— Боимся, прогневали мы богов.
И другие женщины тоже стали с себя украшения золотые снимать, которые вот, только что, в реке обрели. Бросили их к корням священного дерева и еще руки о подолы отерли, как после нечистого. А те, которые куски пестрой ткани держали, те и их к дереву побросали.
Молчал Родовит. То людей своих взглядом обводил, то опускал его на ощерившегося младенца. Хотел Родовит все слова выслушать, пусть и самые горькие, потому и молчал.
Слово это — «змеёныш» — первым кузнец Сила сказал. Прибежал с большою корзиною уже после всех, на колени перед Родовитом рухнул:
— Князь-отец! Положи ты змеёныша этого вот в нее, сделай милость! На воду опустим. И пусть себе уплывает — до самой Закатной реки!
И люди тут же слово это подхватили:
— Змеёныш!
— А ведь точно — змеёныш!
И Ягодка, которая чуть в стороне, возле Лады стояла, в Ладин подол головку зарыла, чтобы смеха ее не услышал отец, и прошептала:
— Ну вылитый зми-ионыш!
Выслушал всех Родовит, еще раз на младенца взглянул, которого ему княгинюшка его любимая Лиска вместо себя оставила, прижал младенца к груди покрепче и начал так:
— Когда Велес-бог похитил Мокошь-богиню и она родила от него близнецов — девочку с одним глазом…
— Одноглазую Лихо, — кивнули люди, им ли этого было не знать?
— … и мальчика с волчьей пастью, — властно напомнил им князь.
— Коловула, — весело крикнула Ягодка.
— Коловула, — кивнул ей отец. — Что же? Разве Мокошь их бросила в реку, разве не вскормила их грудью? И разве тот, чье имя вымолвить разом не хватит силы…
— Всемогущий Пе… — благоговейно прошептали мужчины.
— … рун! рун! рун! — шепотом подхватили женщины.
— Разве он проклял этих детей? — уже яростно выкрикнул князь. — Боги дали мне долгожданного сына! Я не к вам с ним пришел, а к Перунову дубу! Я не вас хочу слушать! Я буду слушать богов!
Взглядом призвал Родовит к себе Ладу, и в тот же миг Лада уже возле стояла. Бережно переложил Родовит к ней на руки ребенка, а сам тронул ладонью свой оберег и внутрь Перунова дуба вошел. Наклонился, взял от корней чашу с хмелем — одна Лада знала, какие травки надо собрать и как из травок этих настой сварить, чтобы только немного отпил его Родовит, и стали слышны ему богов голоса.
Вот сделал Родовит один глоток — и люди, что стояли вокруг Перунова дуба, глаза свои крепко закрыли. Вот сделал их князь второй глоток — люди подняли свои головы к небу. Вот третий глоток сделал их князь — взяли люди друг друга за руки, только бы князю помочь волю богов расслышать — и двинулись маленькими шагами по кругу. И вот уже стоны до них донеслись: «Мм-м-м-ы! Ы-ы-ы!» — прежде чем говорить голосами богов всегда стонал Родовит, потом выл, потом внутри священного дерева вздрагивал, бился. И только потом — не всегда, а лишь если была на то воля богов, — начинал разговаривать их голосами.
