Картины, одна ужасней другой, проносились тем временем перед глазами наставника и — оставались невидимыми для его семилетнего ученика. Вот кузнец Сила размахнулся и от плеча до самого пояса разрубил черноволосого воина — и кольчуга была ему, силачу, не помеха! А вот и степняк изловчился — прямо в глаз угодил стрелой Кореню, мальчишке почти, внуку старого гончара. Спрятал Корень свое лицо в руки, и между дрожащими пальцами темная кровь засочилась. А вот в самой гуще сражения Удал закричал — бешено, дико — увидел, как конь с седоком уносит в степь привязанную к седлу Веснуху, и закричал. И, дорогу себе прорубив, — будто просеку положив, — пустил своего коня следом. Вот настиг уже, меч уже вонзил в степняка. И руку уже протянул, коснулся Веснухи, но споткнулся конь под Удалом, угодила в ногу коню перистая стрела. Поскользнулся конь на мокрой земле, рухнул на землю с него Удал. От отчаяния на груди рубаху рванул, побежал по жидкой земле, да разве своими ногами догонишь? Рыжий конь уносил от него степняка, уносил его меч — он торчал у всадника между ребер, — и Веснуху его уносил, она поперек седла привязанная лежала. Вернулся Удал и в отчаянии стал поднимать с земли своего подраненного коня. За поводья сначала тащил, а потом и руками жилистыми приподнимал, как жеребенка малого…
Опомнился маленький князь, когда закричал отец. Опомнился, отвел от Симаргла почти невидящий взгляд… Отец кричал, казалось, не ртом, а кроваво распахнутым горлом, и сползал с коня вниз. Дождь усилился. Но и слезы тоже не давали мальчику видеть, что происходит с отцом там, на черной земле. Чей-то конь проскакал по его груди. Чьи-то руки — свои, в черных кожаных перетяжках — подхватили, поволокли — не отца, уже только тело. И тогда маленький князь закричал — более не имело смысла таиться — он хотел быть убитым немедленно, здесь, сейчас, как отец. Он кричал, не видя вокруг уже ничего — ни того, как стремительно уносились прочь степняки, ни того, как погиб его верный наставник, схватившись с Калиной, братом Кореня, старшим внуком старого гончара.
Он кричал, а маленький кряжистый конь уносил его прочь. И его не убили. Его даже не взяли в плен. Кто знает, быть может, конь нашел бы дорогу к их дому. Ливень больше не лил. Солнце медленно опускалось в бурый, запекшийся возле края неба закат. Конь уверенно шел по влажной земле, когда встретился мальчику в чистом поле взмыленный всадник — из чужаков, в ошметках рубахи. Конь под ним заметно хромал. Это Удал возвращался после напрасной погони. Не догнал он Веснуху, не спас. И когда вдруг увидел перед собою мальчишку — степняка, в этом не было у Удала сомнений, — подхватил его, как зайчонка, за шиворот:
