Разыграв комическую сценку, Илья Антонович решительно заявил, что он против такой антигосударственной практики. Его дружно поддержали председатели, и затея райкома была с треском провалена.
Как ни был райком добродушно-снисходительно настроен к Голове, но этого простить не смог. Затаив обиду, он теперь ждал случая с ним рассчитаться».
Заметим, что председатели колхозов считали предложение райкома дельным и исполнимым. Ведь если не посадить картофель, то получится, что поля год простоят пустыми, а они, председатели, будут не руководителями, а паразитами в своих хозяйствах. И то, что они поддержали Голову, это выдумки Курочкина.
Теперь о ёрничаньи Головы. Для дурака его выходка смешна, а для ответственного человека – противна. Во-первых, картофель, собираемый колхозниками с приусадебных участков (о котором и говорил райком), это совсем не тот картофель, который шел на трудодни (если колхозники вообще брали на трудодни картофель, а не деньги). Во-вторых, если «тетушка» не получила картофель на трудодни, то виноват Голова, который не обеспечил его выращивание в достаточном количестве. То есть уже только поэтому, по описанию Курочкина, получается, что Голова был совершенно безответственный дурак!
Но тут еще моменты. В голодные годы главной ценностью является хлеб. С другой стороны, к тому моменту уже было лет сто известно любому крестьянину, что если использовать землю для конечного производства спирта, то выгоднее выращивать картофель, поскольку с гектара под картофелем получается крахмала (а потом спирта) вдвое больше, чем с гектара ржи. И если Голова варил самогон из ржи, а не пустил эту рожь на трудодни колхозникам для их питания, то понимающим людям это показывало, что не только картофелем, но и хлебом колхозники колхоза Головы были обеспечены достаточно. Посему отказ Головы собирать картофель для посадки был наглым саботажем.
Курочкин признаётся, что любил Голову, в том числе и за то, что тот брал его с собой на охоту (на которую, по описанию Курочкина, Голова в еще разоренной войной стране ходил ежедневно). Но эта любовь судьи к подсудимому совершенно не означает, что все народные заседатели были в восхищении от такого бездельного придурка.
Мой отец пришел с войны тоже с тремя орденами и четырьмя ранениями, мой дядя пришел с тремя орденами и еще с медалью «За отвагу», но их нельзя было убедить надеть ордена хотя бы к празднику, а работали они от зари до зари. Мой отец, сколько я его помню, в отпуск ни разу не ходил – брал компенсацию. И если бы они были заседателями по этому делу, то наглец Голова получил бы максимум того наказания, что требует закон.
