Змея | страница 19
— Говорят, что он делал кому-то любезность, стреляя в меня.
Тоби встал и подошел к окну.
— А почему бы и нет? Делать любезность — это дает повышение по службе и вес. Это доказывает…
— Это доказывает, как быстро могут тебя убить.
Он медленно отвернулся.
— Я что, тоже попал в эту кашу?
— Кто такой Декерсон?
— Никто не знает. Только то, что он большой человек.
— Деньги?
— Думаю, да.
— Кто заменит «Ручку»?
— Кто сможет удержать это место. Я бы сказал: Дел Пеннер, уж очень он рвался. Он засыпался десять лет назад, потом отправился в Чикаго, потом был сутенером в Майами и здорово поддерживал «Ручку».
— Тогда, может быть, нападение «Ручки» на меня было совершено, чтобы доказать свои способности?
— Любезность никому не вредит.
— Она убила «Ручку».
— Тогда это значит, что он не знал… что это ты.
Я долго смотрел на него в упор, пока он не отвернулся, пожав плечами. Когда он высосал пиво до конца, то буркнул:
— Говорят, это было по личному вопросу, он делал одолжение для кого-то. Ты был неожиданностью. Это тебя не касалось. Это было что-то другое. Вот и все, что я знаю. И вообще, я ничего не хочу знать. Дай мне зарабатывать деньги другим способом и держись от меня подальше, умоляю тебя.
— Почему?
— Теперь ты влип, парень. Все знают, все ищут.
— У меня такое уже бывало.
— Но не так, как теперь. — Он посмотрел на пустую жестянку и решился. — Ты когда-нибудь слыхал о Маре Кания?
— Нет.
— Он каторжник из Лоо. Имеет около двадцати восьми лет, попался на убийстве еще подростком. Они подозревают, что он убивал в разных городах. У него масса темных дел, но сейчас он тоже дичь, как и ты.
— Что мне это дает, Тоби?
— Жертву. Он в городе с пулей в животе и все знают, как все это случилось. Если он умрет, тебе повезло, а если нет — ты покойник.
Я встал и взялся за шляпу.
— Мне страшно везет в последнее время.
Он мрачно кивнул.
— Надеюсь, что это надолго.
Когда я дошел до двери, он буркнул:
— А может, и не надолго.
— Почему?
— Не хочу оказаться поблизости, когда это дело закончится. Ты еще успеешь натворить дел.
— Может быть…
— Не может быть, а точно!
Когда я опять пришел к ней, прелестной, чьи волосы падали темными, длинными прядями, чье тело было манящей заводью белого и смуглого тона там, под одеждой, которая ничуть не сковывала ее гибкой, чуткой грации пантеры, — она не слышала, что я пришел, до тех пор, пока я не сказал:
— Велда!
Тогда глаза ее открылись, сначала медленно, потом широко распахнулись, как у газели, застигнутой врасплох. Ее рука чуть-чуть пошевелилась и я знал, что она крепко сжимает что-то под одеялом. Когда же она поняла, что это я, ее пальцы разжались. Она вынула руки из-под одеяла и они коснулись моей ладони.