Аль Пачино поднялся с пола, когда Максима увел директор, обычно так уводили его, но все меняется. Со рта все еще текла кровь, но уже не так сильно, он поднял свой выбитый зуб и толкнул ногой своего лежащего друга:
— Поднимайся, давай, нам надо идти — держась за щеку рукой, произнес он.
Но фашист не хотел вставать, его голова, которая итак почти всегда болит, сейчас просто раскалывалась. Перед его глазами все плыло, будто он только что понюхал клей. Но сегодня он его еще не нюхал, пока не нюхал. Фриц знал, что когда он придет домой, там его ждет старший брат-наркоман, токсикоман и алкаш, который старше его на десять лет, и который наверняка заставит его нюхать, курить или пить, так как в одиночку он это не делает. И фашист был не против всего этого, пусть от всех этих вредных привычек потом и болит голова, главное как говорил его брат это приход, без которого фрицу уже не прожить, как и без всякой химии, благодаря которой он выглядел таким качком.
— Куда идти? Я хочу домой, к маме, у меня голова жутко болит — простонал фашист, так и не поднявшись, от чего сильно вы бесил своего друга.
— А ну быстро вставай — прокричал Аль Пачино, и заметил на себе странные взгляды школьников, которые так и не разошлись после их драки. — Ты что уже забыл, как это рыжее чудовище тебя назвало — уже шепотом сказал он.
— А как оно меня назвало? — спросил фриц, садясь на корточки и почесывая свою голову.
— Наша Снегурочка сказала, что все фашисты умственно отсталые.
— А причем здесь я?
От тупости друга, глаза Аль Пачино округлились, а злость просто зашкалила:
— А ты кто?
— Я фашист … так он меня умственно отсталым, что ли назвал — сказал фриц, до которого все наконец-то дошло, и поднялся с корточек. — Куда идем?
— Нужно найти одного человека, следуй за мной.
Аль Пачино двинулся вперед мимо толпы, которая начала уже расходиться. Он видел, как все смотрят на него, и не нужно уметь читать мысли, что бы понять, о чем они думают. Лицо со шрамом знало, что все считают его унижение заслуженным, что этот тролль поступил правильно. Но ему было плевать на них, и на то, что они думают. Фриц шел следом, он понятие не имел, кого нужно было найти, думать ему сейчас совсем не хотелось. Через минуту Аль Пачино резко остановился, показывая фрицу рукой знак стоп. Но фашист толи не заметил его, толи вообще не знал, от чего врезался в друга и повалил того на пол. Аль Пачино, который за сегодняшнее утро второй раз уже валялся на полу, чуть не заплакал:
