Именно это она собиралась сказать ему!
— Ты заразился от меня паранойей, — усмехнулась она. — Это я хотела сказать тебе: «Не ходи никуда». Но ты ведь все равно пойдешь, что бы я ни говорила.
Он слегка отодвинулся.
— Ну да, конечно пойду, но...
— Но что? Я буду с Амелией; значит, мне ничего не грозит. А ты? Ты отправляешься с компанией реслингистов[4] сражаться с настоящим гладиатором. Это не одно и то же.
— С каких это пор ты интересуешься реслингом?
— Заткнись. Речь не о том, и ты понимаешь это. Шейн, не ходи никуда.
Клер попыталась вложить в свои слова как можно больше чувства.
Увы.
Шейн погладил ее по волосам и поцеловал — нежнейшим, сладчайшим поцелуем, от которого расслабились напряженные мышцы шеи, плеч и спины. Обещание без слов. Оторвавшись в конце концов от Клер, Шейн провел пальцем по ее губам, как бы запечатывая свой поцелуй.
— Вообще-то я давно хочу сказать тебе кое-что, — заявил он, — Просто дожидался подходящего момента.
Морганвилль за стенами дома погружался в хаос, они находились в битком набитой людьми комнате и, весьма вероятно, могли не дожить до рассвета, но сердце Клер на мгновение остановилось, а потом застучало быстрее. Казалось, все вокруг смолкло.
«Сейчас, вот сейчас он скажет это».
Шейн наклонился так близко, что касался губами ее уха, и прошептал:
— В город возвращается мой папа.
Ох, она надеялась услышать совсем не то! Вздрогнув, Клер отстранилась, и Шейн закрыл ей рот ладонью.
— Не говори ничего. Мы не можем обсуждать это здесь. Я просто хотел, чтобы ты знала.
Они не могли обсуждать это здесь, потому что отец Шейна был в Морганвилле врагом номер один, и разговор на эту тему мог достигнуть ушей не-мертвых.
Клер и сама была не в восторге от отца Шейна, холодного, жестокого человека, который изводил и оскорблял сына. Она, может, и была бы рада увидеть его за решеткой; вот только не вызывало сомнений, что Амелия и Оливер этим не ограничатся. Если отец Шейна вернется, ему грозит смерть. Смерть через сожжение. И хотя Клер не пролила бы из-за него и слезинки, ей не хотелось, чтобы Шейн пережил еще и это горе.
— Нужно поговорить об этом, — сказала она.
Шейн фыркнул.
— В смысле, ты будешь кричать и ругаться? Поверь, я знаю все, что ты можешь сказать. И просто хочу, чтобы ты знала, на случай…
случай, если с ним что-нибудь произойдет.
Клер постаралась сформулировать следующий вопрос таким образом, чтобы он был понятен только Шейну — даже если их подслушают.
— Когда можно ожидать его?
