— Генри не мой парень! Он друг! Представь себе, что у некоторых бывают друзья противоположного пола!
— Очень хороший друг, как мне показалось…
— Значит, ты все-таки шпионил за нами!
— Я совершенно случайно увидел вас в театре.
— А сам-то ты с кем там был? — подозрительно спросила Дестини.
— С сослуживцами. Поела? — Убирая со стола, он вынужден был напомнить себе, что должен испытать облегчение. Этот очкарик — не более чем друг? Да. Тогда почему же он все еще ревнует? Может, потому, что она призналась, будто Генри хороший друг. Друг, с которым они вели долгие интимные беседы, каких она никогда не будет вести с ним, потому что не доверяет. — Десерта нет, — сказал он. — Извини.
— Я помогу тебе вымыть посуду.
— Не беспокойся…
— Никакого беспокойства. — Она подошла к раковине и встала рядом с ним, ожидая, когда он наполнит раковину теплой мыльной водой.
— Ты ведь не думаешь, что я поверю, что ты… и этот парень… просто хорошие друзья, а? Несмотря на то, что ты сказала, я полагаю, ты большая девочка. Ты должна знать, что так не бывает. — Вместо того, чтобы мыть посуду, он опустил руки в мыльную воду и уставился на их искаженное очертание.
Не стоило ему продолжать эту тему. Он ведь знает, что Дестини не была близка ни с одним мужчиной. Но он хочет услышать, как она скажет, что Генри ничего для нее не значит. Хочет услышать, что сам он интереснее и лучше, чем его очкастый неопытный соперник.
Дестини ничего не ответила, и он повернулся, гадая, слышала ли она его вопрос. В зеленых глазах светилось любопытство и удивление.
— Ты ревнуешь к Генри? — спросила она, запинаясь, на что он рассмеялся.
— Я? Ревную? Да я никогда в жизни никого не ревновал.
Синие глаза, встретившие ее взгляд, гордо блестели, но Дестини все поняла. Она поняла, что он ревнует, пусть даже это простой эгоизм — неприятие самой мысли о том, что кто-то другой мог касаться ее, предмета его интереса. И ее сердце возбужденно забилось.
Она хотела сказать, что у него нет оснований для ревности. Что она любит только одного мужчину, и это он. Дестини впервые призналась в этом себе. Она уставилась на него застывшими глазами, слегка приоткрыв губы, потом отвернулась, но он успел заметить вспышку чувственного голода — яркое отражение его собственного.
— Тебе это приятно? — мягко усмехнулся он. — Что такой большой и сильный мужчина, как я, мог пасть жертвой ревности? — Он вытащил руку из воды и повернул лицо Дестини к себе. Теперь ее щека была мокрой и скользкой.
