— Ты хочешь, чтобы я устроил стриптиз? — Он лукаво усмехнулся.
— Нет! Погоди, ты что же, будешь спать со мной без… без… — дальше продолжить она не смогла.
— Если ты не подвинешься, у меня не останется выбора.
Тэлия шустро перекатилась на бок и закаталась в простыню, словно в кокон.
Аарон улегся рядом и только потом заметил:
— Ночью ты все равно окажешься в моих объятиях.
— Только губу-то не раскатывай!
— Мы оба знаем, что это так.
— Тогда приготовься спать на полу, — Тэлия взбрыкнула, показав, как она намерена это осуществить.
— Ты уснешь и не заметишь, что уже лежишь в моих объятиях, — мягко сказал он. — Раньше тебе это нравилось.
— Потому что раньше я тебя любила!
— А сейчас нет?
— Сейчас нет, — отрезала она. — И не мешай мне смотреть кино.
— Жаль, — тихо сказал Аарон. — Я уже скучаю по этой женщине.
Когда кино закончилось, Тэлия выключила телевизор, настольную лампу и перекатилась на бок.
В следующую минуту Аарон прижался к ее спине, обхватив ее за талию одной рукой.
— Аарон! — Она попыталась скинуть его руку, но не смогла.
— Не могу ждать, пока ты уснешь, — тихо сказал он.
Тэлия боролась не сколько с ним, сколько с собой. Широко раскрытыми глазами она смотрела в темноту и наслаждалась теплом, исходящим от его тела. Сколько же раз так уже бывало!
Когда они были любовниками.
Она напряглась.
Аарон уткнулся лицом в ее волосы и сказал:
— Расслабься и не борись с неизбежным.
— Я отказываюсь любить тебя, — предупредила она.
— А стать моей вновь?
Его ноги переплелись с ее, и сладкая истома охватила ее тело.
— Только чтобы продемонстрировать тебе, от чего ты когда-то отказался.
— Ну что же, говорят, месть сладка. — Он вдыхал ее аромат, который пьянил его лучше всякого вина. — Ммм, от тебя так вкусно пахнет. Лимон?
— Грейпфрут.
— Неужели уже делают такие духи?
— Насчет духов не знаю, а вот мыло делают.
Она зажмурилась, страшась того, что может произойти. Ее разрывали противоречивые чувства. Ей хотелось вновь почувствовать себя женщиной, но тогда он поймет, что по-прежнему обладает над ней властью.
Да, запретный плод сладок. Но сердцевина горька, тут же напомнила она себе.
— Тей, открой глаза, — раздался вдруг в тишине голос Аарона.
— Они открыты, — возразила она.
— Лгунишка, — он вздохнул. — Как будто я не знаю, что каждый раз, когда ты сталкиваешься с неразрешимой для себя проблемой, ты закрываешь глаза.
— Ты так хорошо меня знаешь, — она пошевелилась. — И с чем, по-твоему, я не могу справиться сейчас?
