— Погода неправдоподобно ясная для этого времени года, — сказал Брент, выводя машину из главных ворот. — Возможно, это ее последний подарок нам. По мнению Беннета, скоро наступит перемена, а он редко ошибается.
— Так вот почему вы держите его в Рейлингсе! — воскликнула Ванесса не задумываясь и почувствовала на себе проницательный взгляд Брента.
— Беннет служит у Мэллори дольше всех прочих слуг, включая Эмми, — ответил он резко. — Рейлингс — его дом и будет им, пока он жив. Я вовсе не так бесчеловечен, как вы, очевидно, считаете.
— Я вовсе так не считаю, — возразила девушка, смущенная таким неудачным началом поездки, которую, она ждала, как ребенок ждет какого-нибудь особенного развлечения. — Теперь, во всяком случае, — добавила она, не успев остановиться.
Он запрокинул голову и рассмеялся, опять став другим, как хамелеон, что еще больше смутило Ванессу, но и вернуло ей хорошее настроение.
— Ну, это уже кое-что, — сказал Брент в ответ на ее робкую улыбку.
Джордан Бэнкс сам открыл им дверь своего красивого, в георгианском стиле дома недалеко от Каслтона.
Бэнкс оказался типичным антикваром. Это был худой, сухопарый человечек лет сорока, в очках с толстыми стеклами на крючковатом носу, который свидетельствовал о сотне поколений аристократических предков яснее любого генеалогического древа.
Брент представил Ванессу, и хозяин ответил на это холодным кивком, а затем повел их прямо в большую, залитую солнечным светом комнату в задней части дома, где в застекленных шкафах размещалась его коллекция. В комнате почти не осталось места для другой мебели.
Ванесса сразу почувствовала себя неуютно. У нее сложилось впечатление, что Джордан Бэнкс — из тех коллекционеров, кто станет пить и есть из самой дешевой глиняной посуды, лишь бы не прикасаться к своим сокровищам. В Рейлингсе же лозунг «Руками не трогать!» вовсе отсутствовал: там ужин подавался на тарелках из сервиза «Спод», которому было более ста лет, и обстановка в жилых комнатах была, несомненно, не менее ценной, чем та, которую демонстрировали публике.
Однако спустя мгновение Ванесса забыла обо всех симпатиях и антипатиях, увидев то, что хранилось уже в первом из многочисленных шкафов… Три предмета явно относились к очень древней эпохе — прежде всего, статуэтка лошади со скачущим всадником, откинувшимся в седле, причем движения его были мастерски переданы каждой линией. Даже то, что кое-где сверкающая эмаль облупилась, обнажив обожженную глину, не могло испортить творение гения. Вторая фигурка — тоже лошадь, но без всадника, стоящая приподняв голову и раздувая ноздри. Последняя статуэтка изображала танцующую девушку, эмаль на ней почти не пострадала, и все изделие восхищало зрителя блистательным великолепием, не тронутым временем.
