— Я сказал, — слова звучали нарочито медленно, — что мы будем проводить ночи в одном коттедже.
— Разве это не одно и то же?
— Конечно, нет, хотя я бы не возражал. Но я никогда не буду принуждать тебя силой к тому, чего тебе не хочется.
— И на том спасибо.
— Ты, кажется, совершенно не понимаешь, о чем идет речь.
— Ты меня совсем запутал.
Снова на его лице появилась озорная усмешка:
— О Господи, мы совершенно забыли про хлеб!
— Черт с ним! Так в чем же дело, Берт?
— Терпение, Элис, — сказал он со сводящим с ума спокойствием.
Она недоверчиво смотрела, как он жестом указывает на кухонный стол. Голова шла кругом, мозг не справлялся с нахлынувшими эмоциями. Нет! С владельцем Грин Глейда надо держать ухо востро!
Только когда тесто было уложено в форму, покрыто чистым полотенцем и оставлено подходить, она снова сумела вернуться к прежнему разговору. Но даже сейчас Берт тянул с ответом. Элис напряженно ждала, заставляя себя стоять спокойно, пока он смотрел на нее с высоты своего роста. Глаза его под темными ресницами были загадочными.
— Ты здесь больше не гость, — сказал он наконец, наблюдая за тем, как она моет руки и вытирает их полотенцем.
— Я не совсем понимаю тебя.
— Ты вот сказала — «твой» коттедж. Но он предназначен для туристов. Ты не задумывалась над этим?
Элис вдруг все поняла, но пыталась защищаться до последнего.
— Но ведь мы забронировали его, когда приехали сюда. Почему мне нельзя остаться?
— Нельзя, Элис.
— Если дело касается платы…
— Я не беру денег со своих работников.
— Я не твой работник в полном смысле этого слова. И если деньги позволят мне остаться…
— Страх разделить со мной коттедж лишил тебя здравого смысла?
— Я…
— Мы ждем новую группу, туристов надо где-то размещать…
— Но должен же быть выход, — сказала она в отчаянии.
— Только один. Переселиться ко мне.
— Нужно найти еще какой-нибудь, — твердила она в оцепенении.
— Его нет. Не понимаю, почему ты делаешь из этого трагедию. Я ведь сказал, что не буду принуждать тебя силой. Я не прочь заняться с тобой любовью, как любой нормальный мужчина, но только если ты сама пожелаешь этого.
— Никогда!
— Почему ты так меня боишься, Элис? — спросил Берт. — Или ты боишься себя?
Элис резко отвернулась: не было времени на размышления. Она почувствовала, как горько сжалось ее сердце: ей опять предлагали секс, а не любовь. Наблюдательный Берт был прав в одном: она больше страшилась себя, нежели его. Расставание с Клайдом принесло облегчение, но она абсолютно точно знала, что простится с Бертом с разбитым сердцем.
