— Я стучал. Несколько раз.
— И когда я не услышала, ты снова воспользовался отмычкой?
— У меня не было другого выхода.
Его усмешка привела ее в бешенство.
— Даже рабы имеют право на личную жизнь, Берт.
Он рассмеялся.
— Ты не рабыня, Элис, хотя тебе не платят за работу и ты мне не принадлежишь.
— Ты заставляешь меня чувствовать себя твоей собственностью.
— Правда? — Глаза его озорно блеснули.
Элис понимала, что он ее специально дразнит, но в голосе было еще что-то такое, от чего сердце глухо застучало в груди.
Она твердо сказала:
— Не прикасайся ко мне.
— Это жестоко, Элис. Ты выглядишь так соблазнительно. — Озорство в его тоне усилилось. — Рука… плечо…
Щеки Элис вспыхнули.
— Убирайся! Я тебя предупреждаю, Берт, в последний раз. Больше здесь не появляйся! Иначе я уеду.
— Приходи вовремя, и этого не случится.
— Ты о чем?
— Ты должна была быть на кухне полчаса тому назад.
— Среди ночи?
— Уже почти рассвело.
Элис взглянула на часы.
— Половина шестого! Ты заставляешь меня вставать в такую рань?!
— В лагере день начинается рано.
— Но не так же.
— К этому времени Зара уже ставила хлеб в духовку.
— Хлеб? — Девушка растерянно посмотрела на него. — Ты считаешь, что вдобавок ко всему я еще должна печь хлеб?
— А разве я тебе этого не говорил?
— Нет, черт подери!
— Замечательный хлеб, который ты ешь каждый день, ты думаешь, он из пекарни?
— Я об этом вообще не думала. — Но она явно не могла успеть к половине шестого.
— Тут ты права. Хлеб, который она пекла утром, был готов только к ланчу. А по утрам люди ели испеченный накануне.
— Понимаю.
— Этот хлеб — гордость Грин Глейда, — сказал Берт.
Чашка дымящегося кофе и толстый ломоть хлеба съедались ранним утром рядом с открытым джипом. Закрыв глаза, Элис представила пар, поднимающийся над ароматным напитком, ощутила тепло чашки, согревающее руки, почувствовала на языке вкус хлеба, пахнущего жареными орехами, такого замечательного, что к нему не нужно было ни джема, ни масла. В этом Берт был прав. Хлеб Зары был неотъемлемой частью Грин Глейда.
— Я понятия не имею, как печь хлеб.
— Я тебя научу.
— Завтра, Берт.
— Сегодня, Элис.
— Хорошо, но уж если сегодня, то попозже.
— Сейчас, — настаивал он безжалостно.
— Мне нужно поспать.
— Ляжешь сегодня пораньше.
Он совершенно не представляет, как она устает! От чувств, охвативших ее за необычным ужином, Элис металась в постели, ворочалась с боку на бок и смогла уснуть только на один час. От усталости голова раскалывалась.
— Так ты собираешься вставать? — спросил неумолимый Берт. — Он был полон энергии, видимо, прекрасно выспался.
