— И из-за этого вы ворвались в мою комнату?
На его лице появилась озорная усмешка.
— Нет, я хотел насладиться видом вашего восхитительного тела, — сказал он и рассмеялся.
— Не говорите глупости, — вспыхнула Элис и отвернулась, почувствовав, что щеки ее запылали. — Серьезно, Берт, что это вам в голову взбрело? Я же сказала вам, что не голодна.
— Когда вы в последний раз ели?
— Я… я не помню.
— До того как ушли утром с Саймоном? — Она отвела глаза, и он продолжил: — Больше пятнадцати часов назад? Время поесть.
— Берт…
— Поднос за дверью. Мясо только что с огня, печеный картофель, салат, кусочек отличного яблочного пирога Зары со взбитыми сливками на десерт.
Как назло Элис почувствовала, что страшно хочет есть, но решила не показывать этого.
— Зачем вы принесли еду?
— Я не верю, что вы не голодны. Вам необходимо подкрепиться.
— К чему такое внимание, Берт?
Он снова рассмеялся, соблазнительный смех привел ее в трепет.
— Вы не правы, Элис. Меня это касается даже больше, чем вы думаете.
Девушка недоверчиво взглянула на него.
— В самом деле?
— Конечно. Голодный работник плохо работает.
Гнев вспыхнул в Элис, гнев на себя не меньший, чем на Берта.
— Уходите! Сейчас же!
— Что, действую на нервы?
— Берите свою драгоценную еду, и до свиданья!
— Сначала поешьте!
— Я, кажется, уже все сказала.
— Думаю, я тоже. Я не сойду с этого места, пока вы не поужинаете. — В его голосе зазвенел металл.
Элис с недоверием взглянула на него, удивляясь, что такой человек, как Берт, уделяет ей столько внимания. Берт Бакстер явно не поддавался на уговоры и, если он что-нибудь решал, невозможно было сбить его с толку.
— Тогда несите еду, — коротко приказала она.
— Так-то лучше.
— И можете идти. Боюсь, от вашей компании у меня пропадет аппетит.
— Ешьте быстрее, и вам не придется меня долго терпеть.
— Я предпочитаю есть в одиночестве.
— Я не уйду, пока вы не закончите. И потом мне бы хотелось, чтобы вы рассказали, как все это случилось с Саймоном, хотя я имею кое-какое представление.
У нее было искушение сказать правду, но что-то удержало. Наверное, это наследие школьных дней, когда ябедничать на одноклассников считалось отвратительным. Элис отвернулась.
— Это не имеет значения.
Он сильно сжал ее плечи.
— Уверены?
Девушка подавила дрожь.
— Да.
— Совершенно уверены?
— Я так думаю. Что бы я ни рассказала, это ничего не изменит. Саймон в госпитале по нашей глупости.
Внезапно его руки разжались. Там, где были пальцы, кожа горела, потом охватил озноб. Молча Элис смотрела на него и, когда он отвернулся, облегченно вздохнула.
