– Не переживай. Зато пьяница никогда не пойдет на сторону.
Кэйсаку всегда заказывал на банкетах чай, потому что не мог выпить даже трех тёко сакэ, но при этом он прославился своими амурными похождениями. Мужчины постоянно обсуждали Кэйсаку, восхищаясь его способностью ухлестывать за дамами, заправившись одним чаем. Молва утверждала, что жена узнала о его проделках и он был вынужден остепениться. На самом деле Хана никогда не обвиняла его в глаза. И уж конечно, не бросала в припадке ревности вызов гейшам, с которыми развлекался ее супруг. Просто Кэйсаку был тот еще сказочник и любил приукрасить факты, чтобы позабавить приятелей. Отсюда и все эти слухи. «Вы не представляете, что было, когда она узнала о моих похождениях! Теперь я даже в глаза ей смотреть боюсь. Дом превратился в сущий ад, приходите, сами увидите. Со мной обращаются хуже, чем с приемным сыном, честное слово!» Кэйсаку от души веселился, рассказывая подобные байки. Но по мере того, как жизнь доставляла ему все больше и больше удовольствия, Хана неуклонно мрачнела.
– Погляди! Это Оигава! – закричал Кэйсаку и начал насвистывать популярную в народе песенку об этой реке. Он пребывал в прекрасном расположении духа и, словно какой-нибудь юнец, радовался тому, что едет по Токайдо с женой.
Однако Хана была не в силах разделить его восторги.
– Какая скука!
По пути они проехали немало рек – Тэнрю, Кисо, Ёдо. Но для Ханы ни одна из них не была достаточно глубока и красива. К ночи поезд наконец-то прибыл в Осаку.
– Дорогой…
– Да, что такое?
– Ни одна река не может сравниться с Кинокавой.
– Ты права. – Кэйсаку прикрыл рот рукой и зевнул.
Вскоре после возвращения четы Матани в Мусоту дочь Косаку упала в речку Нарутаки и утонула.
Одним весенним утром восемнадцатилетняя Мисоно ушла погулять и не вернулась. Умэ сходила с ума от тревоги, Косаку в ярости метался по дому. На следующее утро им сообщили, что найдено тело их дочери. О суициде не могло быть и речи, вскрытие показало, что ее не убивали. Все пришли к единому выводу: девушка шла по берегу, поскользнулась и упала в воду. Однако с чего бы это Мисоно вдруг вздумалось гулять так далеко от My соты, да еще вдоль реки, которая течет от Сонобэ к Кусуми? Странно все это. Жители деревни, дрожа от страха, шептали друг другу на ухо, что девчонка, скорее всего, была одержима духом лисы. В My соте действительно имелось место под названием Могила Лисы. Место это издревле считалось проклятым, но до сих пор лисы еще никого не доводили до такой беды.
