Кэйсаку задержался в Токио. Однажды ночью, за два дня до его предполагаемого возвращения, в Масаго-тё раздался междугородный звонок. Телефон долго надрывался в притихшем доме, перебудив всех его обитателей. Сердце Ханы тревожно забилось в груди. Она вскочила с постели и опрометью бросилась в коридор. Снявший трубку слуга сказал ей, что звонят из столицы.
– Алло! Это из Токио вас беспокоят, из «Мураки-я». Могу я поговорить с госпожой Матани? Дело в том, что господин Матани…
– Алло! Это госпожа Матани. Что с моим мужем?
– Он неожиданно слег. Положение критическое.
– Что с ним? Сердечный приступ?
Кэйсаку потерял сознание в «Мураки-я». Хана наспех собрала вещи и отправилась в Осаку на машине. На следующее утро она села в первый поезд до Токио, но все равно опоздала. Даже Томокадзу не поспел вовремя, несмотря на то что работал в столице на «Мицуи продактс».
Кэйсаку умер от инфаркта в возрасте шестидесяти шести лет.
Смерть господина Матани, одного из главных политиков префектуры, широко освещалась в прессе Вакаямы. Под фотографией вдовы, прижимающей к глазам платочек, красовалась набранная крупным шрифтом подпись: «Минутное опоздание. Госпожа Матани в слезах». Далее шли избитые фразы: «Мысли мои путаются, мне кажется, это просто страшный сон. Не могу поверить, что его больше нет с нами». Эти слова абсолютно не соответствовали изящной речи Ханы с ее старинными вакаямскими оборотами и совершенно не отражали ее истинных чувств.
Косаку тотчас кинулся в Масаго-тё и взял на себя обязанность принимать бесконечную очередь скорбящих. Его белоснежные волосы резко контрастировали с черным кимоно, украшенным гербами. Весь особняк погрузился в траур. Установленная в токонома фотография Кэйсаку тонула в дымке курительных палочек. Казалось, он внимательно наблюдает за пришедшими почтить его память.
О похоронах позаботился господин Отакэ, член собрания префектуры, который был секретарем Кэйсаку, когда тот работал председателем. Фумио хлопотала словно пчелка – не взбалмошная дочь, а прямо-таки образец для подражания. Высокая статная женщина в западной одежде носилась по дому с разными предметами в руках и являла собой поистине потрясающее зрелище.
– Фумио, у тебя есть наряд для похорон? – забеспокоилась Утаэ, как только приехала. Младшая сестра Фумио вышла замуж и жила в Осаке.
– Нет. Попрошу у кого-нибудь.
– Но найти женщину твоих габаритов будет трудно.
– Прекрати ворчать. Отец мертв, вот что важно, а вовсе не то, в чем идти на похороны.
