— Умоляю ваше величество о прощении, — начал совершенно растерявшийся Марбери, — но вы сказали, что некоторые тексты должно полностью исключить из Библии?
— Да, — отрезал Яков. — Эти тексты не поддаются правильному переводу, сколько бы ни трудились над ними ученые мужи. Они содержат мысли, недоступные большинству умов.
— И это, — осторожно продолжил Марбери, — в книгах Библии?
— Вашей группе были посланы четыре неизвестных Евангелия. — Король нетерпеливо вздохнул. — Ваши ученые, конечно, обсуждали их. Вы говорили о Евангелии от Луки. Но существуют и другие, приписываемые Филиппу, Фоме и Марии Магдалине. Другим группам достались другие тексты. Возможно, они уже поделились друг с другом — невозможно предсказать, как поступят книжники.
Марбери с трудом сглотнул.
— Евангелие, написанное Марией…
— Должно быть отринуто! — Король явно не желал больше говорить об этом. — Разве вы не слышали моих слов? Библию исковеркали демоны. Эта Магдалина почти наверняка сама была ведьмой. Из тех ведьм, что с начала времен осаждали Господа нашего. Ее слова следует не переводить, а уничтожить.
В комнате становилось все жарче. Марбери уставился на раскаленные угли, лихорадочно отыскивая верный ответ.
— Увы, — заговорил он, чувствуя, как пот струится у него по груди, — я не обладаю познаниями вашего величества в этих вопросах.
— Видите ли, — вдохновенно толковал Яков, — ведьмы — всего лишь слуги, рабыни дьявола. Легко видеть, почему женщины становятся ведьмами.
Вместо ответа Марбери привалился спиной к стене.
— Декан, вам дурно? — Яков беспокойно заглянул ему в глаза. — Вы так бледны, и лоб влажный.
— Я… я… — выдавил из себя Марбери, — провел всю ночь в пути, спеша доставить известие вашему величеству. Прошу прощения — это всего лишь упадок сил.
— И мои откровения подкосили вас. Я должен был вас пощадить и не спешить так. Мои мысли многих сбивают с ног.
— В самом деле…
Марбери цеплялся за стену, чтобы устоять на ногах. Король безумен, а Мария написала Евангелие. Тысячи стен не помогут человеку, узнавшему такое. Все же стена помогла, и Марбери не рухнул на пол.
Но, попытавшись устоять без опоры, он понял, что комната расплывается перед глазами. Волна жара залила шею и уши. Его вдруг пронзила боль, будто какая-то тварь изнутри когтила ему внутренности. Он узнал это ощущение.
— Ваше величество, — выдохнул он. — Это яд. Боюсь, что кто-то подсунул мне отравленное печенье и сидр — здесь, в кухне.
Король прищурился:
