— Да. — Ученый попытался улыбнуться.
В воздухе повисло тягостное напряжение, казалось, время на миг замерло. У Энн перехватило дыхание, Марбери вспотел в холодной комнате.
— Я вижу, в чем здесь истина, — медленно произнесла Энн. — Христос обладал земным телом, однако оно значило так же мало, как любое другое. Когда Он умер, Он больше не нуждался в нем. Дух Его восстал из гроба.
— Главное — светоч духа, — согласился Тимон. — Тело — лишь тюрьма.
— Чудо воскресения лежит в самой основе христианской религии, — настаивал Марбери, утирая лоб. — И тело — храм, а не тюрьма.
— Мое тело — обуза, — пробормотала Энн. — Каждая третья женщина со мной согласится.
— Я должен увидеть эти тайные тексты, — вдруг произнес Тимон. — Должен увидеть их сам. Я должен видеть их, или разум мой взорвется. Я должен узнать правду сегодня же. Сейчас!
Жар его слов положил конец беседе.
Тимон бросился к двери под ошеломленными взглядами отца и дочери.
Лишь на пороге он обернулся.
— Я сам стоял на распутье… — И уже из коридора он договорил: — Кажется, для меня начинается новая жизнь.
Остальные последовали за Тимоном, вышли на ярко освещенный двор, направляясь к Большому залу. Утренний ветер холодной рукой безжалостно сдирал облака с неба. Марбери перебирал слова, силясь найти подходящие, чтобы выгадать время. Ему нужно было время на раздумье.
Энн догнала Тимона и зашагала с ним в ногу, сбоку заглядывая в лицо.
Чедертон приотстал, рассуждая сам с собой.
— Мы могли бы начать с тайных документов, полученных мною, — резонно предложил он, — а потом обратиться к остальным. Таким образом, декан, вы скоро увидите, с чем мы имеем дело. Но поделятся ли они своей работой с братом Тимоном — вот вопрос.
Энн краем уха слушала бормотание Чедертона. Шепотом она обратилась с вопросом к Тимону.
— Что с вами случилось? — напрямик спросила девушка.
— Простите? — Тимон прикипел взглядом к двери Большого зала.
— Вы этим утром совсем другой.
— Правда? — улыбнулся он.
— Вот. И улыбаетесь не так, как улыбались мне при первой встрече.
— В чем же разница?
— Не могу объяснить, но это улыбка человека, которого выпустили из тюрьмы.
Тимон замер как вкопанный. Марбери чуть не налетел на него. Энн прошла еще несколько шагов и только тогда осеклась. Марбери сердито глянул на дочь, не понимая, что такое она сказала.
— Да, — заговорил Чедертон, догоняя их. — Нам лучше обдумать все, прежде чем мы начнем действовать. В зале мы наверняка застанем тех, кто рано приступает к работе.
