Энн взглянула на отца:
— Я не понимаю…
— Человек пьет вино, — объяснил Тимон, — и пьянеет. В опьянении он видит мир в ином свете. Может увидеть то, чего не видят другие. Вам знаком этот феномен?
Энн наморщила лоб.
— Да.
— Нечто подобное испытываю и я, только я… — Тимон задумался, подбирая сравнение. — А! Мое опьянение, Энн, создает в моем мозгу театр. Мое сознание становится сценой, на которой разыгрываются различные роли. И в этом театре я — драматург, между тем как в этом мире наши роли расписывает Бог.
Энн новыми глазами взглянула на ящичек.
— Что касается найденного вами в тайнике документа, Энн, — продолжал Тимон, — он принадлежал Гаррисону. Я счел полезным для расследования прочесть его труды. Полагаю, мы с вашим отцом сошлись во мнении, что убийство более связано не с самими переводчиками, а с их работой. А потому я счел уместным ознакомиться с ней поближе.
«Я говорю только правду, — думал про себя Тимон, — но не всю правду».
— Брат Тимон, — поспешно заговорил Марбери, пряча клинок, — нашему вторжению нет оправдания. Пожалуйста, не считайте нас с Энн людьми такого сорта…
— Декан, — успокоил его Тимон, — нам лучше поговорить о более важных вещах. Комната эта — ваша, я занимаю ее только по вашей милости. Можно ли говорить о «вторжении» в собственный дом?
— Вы так великодушны… — начал Марбери.
— Я не все поняла про мускатное масло, — вклинилась Энн.
— Дочь! — предостерегающе проговорил Марбери.
Тимон резко развернулся к Энн:
— Ваш отец тревожится, как бы мое обучение не завело вас в области, которым лучше оставаться скрытыми.
— Но… — недовольно начала она.
— Есть такие стороны нашего земного мира, от которых каждый отец постарается оградить свое дитя. — Тимон протянул ей ящичек. — Трудно ожидать, чтобы я разделил это стремление. Если вы не в силах совладать с любопытством, прошу вас, угощайтесь. Нужно лишь налить в трубку несколько капель масла…
Марбери накрыл ящик рукой.
— Брат Тимон надеется, что вызов заставит тебя отступить. Он тебя не знает. — Он перевел взгляд на Тимона. — Она так и сделает.
Тимон вздохнул:
— Я выжат досуха. Вероятно, усталость затуманила мой рассудок.
— Вам нужно поспать, — заторопился Марбери, отступая от аскетичной постели Тимона.
— Да. — Тот смотрел на кровать. — Но меня пугает мысль о сновидениях. И мне не меньше сна нужно поделиться новыми сведениями. Подступает тьма, и нам надо спешить.
— Близится зло, — подтвердила Энн. — Я тоже чувствую.
Двое мужчин обернулись к ней.
