Славка пишет: «17 апреля. 86°40′ с. ш. Ветер делает свое дело, нас все время несет на юг. Утром он не стих, дует почти в лоб. Первые два перехода — солнце, потом переменно. На четвертом переходе рельеф испоганился. На пятом — трещина, затем торосы с протаском, силы совершенно иссякли. Пятый переход на 15 минут сократили. Иду как зомби. К обеду прошли 8,33 км. До СП 358 км. Идем с этим дрейфом со скоростью 2,15 км/ч. В обед отрезал еще кусок от спальника. На пятом переходе сильно окоченели руки, не согрелись и во время 30 минут сна, только после еды — видимо, сильно истощились. После обеда, на втором переходе уже зомби. Правда, к вечеру восстановился. Поля тяжелые, сплошные торосы, непонятно, куда идти. Предложил Гере сменить тактику — спать 3 часа через 12. Остальное работа. Экономим продукты и время обеда».
Картина окружающей нас природы почти не менялась, но в апреле вместо привычных гектаров всторошенного льда пошли торосы в линию. Это была ломаная линия по месту столкновения двух полей. Торосы этой линии были разной высоты и проход через этот «забор» был, как ни странно, около самых высоких торосов. Часто он был идеальным, в ширину наших нарт, и через него мы видели кусок следующего поля. Славка быстро насобачился отыскивать проходы в заборе, уверенно шел в сторону могучих исполинов и в последний момент юркал в открывшийся проход. Интересно было наблюдать за Славкой, когда он упирался в непроходимую трещину. В этот момент мне казалось, что он увеличивал скорость и некоторое время просто летел на лыжах вдоль трещины, к месту предполагаемого перехода, который чувствовал интуитивно. Нетерпение не позволяло ему тратить драгоценное время на движение не по меридиану. Но, перейдя через трещину и взяв курс на север, он как бы успокаивался и шел размеренно, помахивая слева направо своим рюкзаком-чемоданом.
Идут поля — бесконечная белая арена, и, чтобы избавиться от необходимости ежесекундно сопротивляться, я пробую уйти в песни. Любимые, в основном быстрые мелодии не подходят — мои ноги и руки дирижируют слишком вяло. Вот уже целый месяц с началом движения в моей голове неизменно появляется одна и та же прекрасная мелодия. Взбудоражив меня, она легко улетает к моему дому, порхает в комнатах, где живет моя семья, я вижу всех, они что-то мне говорят. Потом она тут же, без переходов посещает мое детство, присаживаясь бабочкой на цветок, и тогда я вижу все так же, как видел много лет назад; чувствую запахи, ощущаю прохладу лета, интонации сплетенных в волны слов. Это песня, наверное, на английском языке, она не отпускает меня почти весь путь от мыса. Не зная слов, кроме одного, я перебинтовываю ногу и мурлычу мелодию. «Филин!» — восклицает Славка. Действительно, это единственное слово песни, которое я знаю и знаю его перевод.
