И еще одна интересная деталь: примерно к середине пути мы стали тратить на обед ровно два часа, минута в минуту, от прихода на место и до выхода. При этом мы не смотрели на часы, просто каждая операция занимала вполне определенное время, ни больше, ни меньше. Все делалось автоматически, в оптимальном режиме экономии времени.
Слава: «14 апреля. 42-й день. Температура -20°. День опять очень тяжелый, сумбурный, полный моральных трудностей. Вечером уже трудно вспомнить, что было утром. Потеплело, переросло в пургу. К середине дня вышли в адское место. Глыбы льда размерами от холодильника до тепловоза ограждают реку Неву с крупными и средними „пельменями“. Скорость на этом участке 200 метров в час. Через Неву перебирались еще час. Без лыж, рискуя провалиться. Окончательно доломал „манюню“. Хотел даже в горячке ее выбросить, но удержался. Вскоре второе адское место. Пошел в обход, провалился и упал. Слышал хруст, лежу и боюсь вытаскивать лыжи. Медленно вынимаю — носок полностью обломан (тот, который я выпиливал из ярлиста). Я чуть не разрыдался. Почувствовал, что это начало конца. Еще более 400 километров, а идти не на чем и чинить нечем».
Монотонная, изо дня в день работа на фоне одних и тех же декораций не вызывала глубоких мыслей, мысли вообще ушли, как бесполезное, не помогающее делу занятие. Но, чтобы заполнить эту пустоту, мозг запускал непрерывную ленту знакомых лиц, которые сменяли друг друга, позволяя себя рассматривать. Освобожденное подсознание выталкивало все новые, давно забытые картинки из детства. Я слышал звонкие, отчетливые голоса и различал тонкие оттенки забытых индивидуальностей. Звучали песни тех лет, и я начинал петь весь этот длинный, накопленный жизнью, а после десять раз забытый репертуар. Но, наверное, ничто не забывается до конца. Сегодня хорошо шла песня «Течет Волга». Я сразу же вспоминаю зимний простор Иртыша и большой, поросший коричневым ивняком остров, лежащий почти напротив городка нефтяников, куда мы с папой и моим другом Сашкой Пушкаревым, таким же пацаном, шли по заснеженному льду, с луками, охотиться на зайцев. Был такой же, как и здесь, солнечный день, на белых просторах широкой, лежащей подо льдом реки. Первые в моей жизни белые поля без края и конца, ставшие в дальнейшем началом матерого туризма. Напевшись вдоволь «Течет Волга» и насмотревшись зимних картинок из своего детства, я вслед за песней «Ох ты рожь, хорошо поешь…» переношусь в лето, в село Полтавку Омской области, к бабушке. Вот где была настоящая, никогда уже не повторившаяся в той же степени Воля! Пацаны, взрослый велосипед, отданный в твое полное распоряжение, скачка на Сухую балку на питомницких конях, без седел, в жутком, но желанном порыве, рыбалка на озере бреднем, который мы тащили в густой траве по колено в воде… Эти песни хорошо подходили для последних переходов, когда ноги уже еле передвигались.
