Тетя Лиза продолжала ворчать, что мама просто не знает, какая сумма у нее в кармане, и кражи не заметит…
И еще у мамы в карманах все время дырки. Причем она эти дырки принципиально не зашивает — говорит, что завалившееся под подкладку сберегается куда лучше, чем просто в кармане.
Это замечательно, что мама не носит деньги в кошельке. Потому что у меня есть надежда приумножить наши с Гуль финансы.
Я пошел перетряхивать всю мамину одежду. И действительно нашел еще денег.
Все равно мало.
Чтобы не думать, что я буду делать потом, когда деньги кончатся совсем, я решил поискать пакет с конфетами. Гуль очень любит леденцы, но от леденцов портятся зубы, поэтому еще Шура прятала от нее сладости и выдавала поштучно.
Я начал методично обшаривать все шкафчики. Кажется, в третий уже раз: я же все пересмотрел в поисках круп или макарон. В шкафчиках было полно всякого барахла: какие-то старые банки, крышки, лампочки, свечи, а из продуктов — соль, пакетики со специями и большой мешок с лавровым листом.
Жаль, что лавровый лист есть невозможно, — его-то у нас навалом…
Конфеты не попадались, хотя я был уверен, что они где-то на кухне.
Я вспомнил, что делала Шура, когда что-нибудь теряла, а теряла вещи она часто. Сначала она клялась, что вот именно сюда положила, где сейчас нет, а потом начинала тихонько бормотать про себя: «Домовой-домовой, поиграй да отдай».
И часто вещь находилась — где-нибудь совсем в другом месте.
Я решил попробовать и тоже сказал тихонько:
— Домовой-домовой, поиграй да отдай. Домовой-домовой…
— Леденцы, что ли, потерял? — услышал я над головой.
Я вздрогнул и, быстро вскочив с колен, больно стукнулся темечком о край выдвинутого ящика.
У меня с голодухи глюки начались, точно.
На краю стола сидел домовой и серьезно смотрел на меня круглыми печальными глазами.
— Ты кто? — спросил я.
— Аристарх Модестович, — ответил домовой.
— Домовой? — уточнил я.
— Домовой, — как-то смущенно улыбнулся он и пожал плечами. — Не похож, да?
Не похож. Во всех книгах и мультиках, где встречался этот персонаж, он был совсем другой. Я же знаю, как выглядит домовой. Он должен быть маленький, весь заросший бородой, лохматый-кудлатый, в каких-нибудь лаптях или валенках, в подпоясанной косоворотке. И еще разговаривать так: «Ась? Чегось? Кудась?!»
Все это я, запинаясь, изложил тому, кто сидел на краю нашего кухонного стола.
Аристарх Модестович тихонько засмеялся, пригладил аккуратно подстриженную профессорскую бородку смахнул невидимую пылинку с отворота темно-синего сюртука:
