— Пусть вас не испугает то, что я сейчас скажу, — произнесла она, наконец, очень глухо, не поднимая головы. — Мне не удалось справиться с этим домом.
Она помолчала и добавила:
— Дом по-прежнему звучит. Да. По ночам. Но я не знаю — почему! Или, может быть, знаю, но… не верю в то, что знаю… Я понятно говорю?
Наверное, у нас с Машенькой в эту секунду были такие большие и круглые глаза, что тётя безнадёжно махнула рукой.
— Нет, вы, конечно, ничего не понимаете. Ваш кот гораздо догадливее, чем вы. Но вот что я вам скажу: в эту комнату, где мы сейчас находимся, вам лучше ночью не заходить… Дверь держите всё время запертой. И пуще всего остерегайтесь заглядывать сюда во время полнолуния. Вы поняли?
Тётя поглядела в наши испуганные лица, и что-то сочувственное появилось в её взгляде. Маша потом мне сказала, что, очевидно, в ту единственную минуту в ней заговорила совесть… Не знаю, как насчёт тётиной совести, но что в нас заговорил страх, это абсолютно точно. Маша, несмотря на свою застенчивость, всё же попыталась спросить:
— Но что же такое здесь происходит?
Тётушка Эрнестина покачала головой и опять нахмурилась:
— Происходит то, что покойный хозяин дома сделал ужасную и непонятную вещь: этот дом-вовсе не дом, а огромная музыкальная шкатулка, которую не надо заводить — она звучит сама по себе! Звучит, несмотря на все мои старания… И я не могу даже знать и предвидеть, когда это в следующий раз случится… Он своими руками построил этот дом. Дом оказался сильнее меня! Когда я это поняла, то решила, что непременно уеду отсюда, но мне было жалко бросать на произвол судьбы такую богатую коллекцию инструментов. Я долго искала следы его родственников, хотя бы далёких, чтобы передать им наследство. Это оказалось безумно трудно… Но наконец-то мне повезло: я нашла вас, теперь вы здесь и вы — хозяева дома. Живите на здоровье. Всё это — ваше. Пусть вам теперь поможет ваш добрый ангел.
На глаза тётушки навернулись слёзы. Только сейчас мы сообразили, что тётушка Эрнестина прощается с нами.
— Как! Вы разве от нас уезжаете? — вскричала сестра.
— Да, Машенька. Я уезжаю сегодня же. Ты должна меня понять и простить: мне этот дом не по силам. Я уезжаю в другой город. Насовсем. Мои вещи уже отправлены. Я должна была только принять вас и проститься с вами. Надеюсь, вы меня поймёте. Моей жизни осталось не так уж много, я не могу тратить последние дни на то, чтоб разгадывать немыслимые загадки Елисея Егоровича… Устала! Бог меня простит: я хочу спокойно дожить свой век.
