Вместо ответа они опять странно посмотрели друг на друга.
— Оставьте эти глупости! — воскликнул я раздраженно. — Хотите вы быть моими свидетелями или нет?
— Конечно, — сказали они, — и мы тебя горячо поздравляем!
Следующий час ушел на то, что вся толпа народа с этого бала теснилась вокруг Шарлотты, Сцент-Кирали и меня, — и нас поздравляла. И Сцент-Кирали отвечал на все эти поздравления и при этом всех поздравляющих мужчин и большинство женщин, по крайней мере, молодых и не слишком старых, целовал, тыча им в лицо свои кавалерийские усы. При этом нам приходилось то и дело пить вино и шампанское, тут же в изобилии приготовленное для нас. Наконец в два часа ночи мы поднялись в церковь, и с нами большинство гостей бала.
Это венчание представляло собой одну из самых примечательных сцен. В большом, освещенном лишь несколькими свечами, помещении теснились маски, шепчась и мерцая украшениями, золотым и серебряным шитьем, в наскоро наброшенных шубах, в то время как священник произносил венчальную речь; и такой своеобразной и таинственной представлялась вся эта картина, что едва можно было поверить, что в этих костюмах стояли и дышали живые люди. Наконец священник соединил наши с Шарлоттой руки. Это соприкосновение и было всей нашей брачной ночью. Но я думаю, что никогда еще два существа не соединялись ближе, чем мы в этот момент. Мое сердце стало сердцем Шарлотты, и ее сердце стало моим на вечные времена.
После этого Сцент-Кирали громко зашмыгал носом, и по всей толпе прошло сочувственное шмыганье и утирание слез. Люди из толпы по одному подходили к нам, чтобы нам еще раз пожелать счастья. После этого мы сразу отправились наверх, в монастырь, где уже строился эскадрон.
Шарлотта в шубе поверх легкого платья шла в своих тонких золотых сандалиях, проще говоря, почти босая, вместе со мной по снегу; остальные следовали за нами. Мы медленно шли, все еще не размыкая рук и не говоря друг другу ни слова. Так мы приблизились к сверкающим сдвоенным шеренгам всадников, которые как раз перед нами строились на бледном снегу в темноте; при этом лошади мотали головами и раздавалось тихое позвякивание оружия. Землер, который стоял впереди эскадрона возле своей лошади и лошади трубача, встретил нас уже в шлеме и поздравил.
— Мне очень жаль, — сказал он, — что я не мог присутствовать в церкви. Но мне пришлось давать распоряжения. И я, право же, очень сожалею, что не могу тебя оставить на некоторое время. Не такова ситуация. Извините также и вы меня, баронесса, — обратился он к Шарлотте и поцеловал ей руку.
