Самое главное — сохранение рода. Но аборигены практикуют даже детоубийство, дабы поддержать на минимально возможном уровне отношения между численностью населения и средствами к существованию, особенно когда засуха и нехватка пищи становятся главными проблемами.
Сегодня каждое племя (их насчитывается несколько сотен со своими языками и наречиями) обладает определенной территорией, где добывает пищу: коренья, змей, мышей, червей, кенгуру, опоссумов, наконец, семена, которые молотят камнями на ветру, чтобы ветер уносил прочь мякину. Хлеб выпекают над костром, разожженным из эвкалиптовых дров.
Территории для поиска пищи обширны. Одни чрезвычайно благоприятны для охоты и рыболовства, другие — наоборот. Необходимость искать пищу заставляет каждую семью перемещаться в день на два-три десятка километров.
Впрочем, аборигены кочуют не только в поисках пропитания. Они вновь и вновь проходят путями своих предков и устраивают таинственные церемонии. В определенное время аборигены покидают пределы поселения, где они частично собраны, чтобы возвратиться к своей исконной жизни, на свои священные места. Белые называют эти вылазки «Уокэбаут» — хождение по кругу.
Для охоты и рыболовства аборигены племени малак-малак пользуются копьями. Копье метают при помощи своеобразной катапульты из упругой коры, которая сообщает ему необходимую скорость и точное направление. Тончайшая техника изготовления многих видов оружия и необычайное искусство его отделки свидетельствуют о высочайшем уровне ремесла у аборигенов.
Австралийские аборигены не считаются негроидами, монголоидами или европеоидами. Согласно утверждениям антропологов, они продолжают ветвь человечества, видимо, наиболее древнюю из существующих на Земле.
Поскольку Австралийский континент представляет собой удаленный от прочих континентов остров, эта человеческая раса не испытывала нашествий. Вплоть до недавнего времени, когда белый человек все-таки подмял ее под себя, она оставалась чистой и нетронутой.
Среди аборигенов я испытывал ощущение, будто нахожусь среди моих предков, в завораживающей ретроспективе, связывающей меня с давно прошедшими веками. Австралийский абориген более, чем прочие расы, вызвал в моем сознании образ древнего европейца, древнего белого человека (бумеранг, как сообщает одна старинная энциклопедия, находили при раскопках и в Европе). Как и когда бумеранги попали в Европу, сказать трудно; предполагают, что это могло случиться в эпоху, когда Австралия и Азия каким-то образом были соединены одна с другой. Но быть может, их завезли сюда морским путем, на плотах или каноэ вместе с типичной ныне австралийской собакой динго, с которой мне еще придется встречаться в пустыне.
